Ричард Пратер - Джокер в колоде

План показался мне сложноватым и ненадежным, но Эд Кляйн так живо согласился составить мне компанию, что это вселило в меня уверенность. По всей видимости, Эд не только бывалый человек, но и опытный пилот. Я уже находился у дверей, но тут вспомнил, что забыл нечто важное, и замер на месте.

- Ох, как же это...

- Что случилось?

Я объяснил Кляйну, какие люди находятся на острове, - работнички с фабрики детского питания, не пытаясь описать их лучше, нежели они были на самом деле, и с грустью признал:

- Пожалуй, нам лучше отложить поездку.., на другой день.

Он удивился.

- Не знаю почему, но вы мне показались человеком, который не пасует перед подобными мелочами.

- Мелочи? Там таких мерзких обезьян по меньшей мере целая дюжина.

Эд дружески похлопал меня по плечу.

- Сынок, я находился в Хогтауне в 17-м и 18-м годах, - когда его переименовали в Дездемону, - оставался там до конца, и хочу сказать, что ни до этого, ни после мир не видал такой заварушки. Могу поспорить на банку "Олд Крау", что я повидал больше покойников, чем ты. Мне было восемнадцать, когда загорелась и взорвалась шахта в Хогтауне, а в девятнадцать лет меня в первый раз ранили. Я нечаянно опрокинул выпивку одного бандита, и за это он выстрелил в меня - напрочь сбил с ног. Но я поднялся и убил его. - Он стряхнул пепел с сигары. - Если ты хочешь ехать туда, я поеду с тобой.

Несколько секунд я просто смотрел на него, потом улыбнулся.

- Эд, боюсь, что прямо сейчас я не могу ехать. Если в ближайшие пару часов ничего плохого не случится, я вам позвоню.

- Идет.

Он откинулся на спинку стула и взгромоздил ноги на стол, а я вышел.

***

Горация Лоримера не оказалось в отеле "Стандиш", и я потратил двадцать минут и десятидолларовую бумажку, чтобы узнать, где он может быть. С десятой попытки моих расспросов дворецкий отеля признался, что час назад или больше он выкатил со стоянки черный "линкольн-континенталь" Лоримера и тот укатил на нем. Он также сообщил, что Гораций частенько посещает одно заведение под названием "Пурпурная комната", и дал мне адрес. Он также назвал номер машины Лоримера - бесплатно, в качестве премии.

"Пурпурная комната" находилась на боковой улочке в паре кварталов от Уилшира - это был коктейль-бар, куда я ни разу раньше не заглядывал. Через улицу на парковочной стоянке клуба стоял черный "континенталь" Лоримера. Я проехал еще квартал, свернул за угол и припарковался. Откинувшись на спинку сиденья, я закрыл глаза и посидел какое-то время. Как будто набирался сил. Мои веки слиплись, и я ощутил теплую и уютную темноту, желанную сонную темноту, куда бы я с удовольствием погрузился часов эдак на двенадцать, а то и больше. Но я с усилием продрал глаза, повертел головой, зевнул, вышел из машины и побрел обратно к бару. Юркнув под навес, я вошел в "Пурпурную комнату".

Подобные заведения, как и люди, должно быть, окружены своей собственной аурой, у них своя вибрация, свои "ощущения", что-то почти осязаемое, способное действовать на нервы. Правда это или нет, но "Пурпурная комната" посылала в мой мозг очень неприятные сигналы.

Я задержался в дверном проеме, как хищник, втягивая в себя воздух - нет ли опасности? Ощущение странности этого заведения усилилось, хотя я почти ничего не видел. Внутри было не темнее, чем в могиле. Я слышал голоса, тихие, приглушенные, журчащие. Потом до меня донеслось тихое бренчанье пианино. Мне стало - ну как бы это сказать? - неуютно, неудобно, не по себе. И я догадывался почему - приторный, сладковатый запах подсказывал.

Глаза приспособились к полумраку, и теперь я мог разглядеть сидящих за столами людей. Они пили и болтали. Я прошел вперед, присел на край стула возле пустого столика и огляделся. Пианино стояло в углу комнаты справа от меня, метрах в двадцати. Прямо впереди длинный бар, за которым два бармена в пурпурных жакетах обслуживали с полдюжины усевшихся на стульях завсегдатаев. Черт, с виду это был обычный коктейль-бар, занимающийся бизнесом в дневное время. Неожиданно я узнал одного из барменов, парня звали Джерри какой-то.

С Джерри я познакомился в другом баре и даже в другом городе - в Сан-Франциско. Помнится, было это год или два назад, когда я раскручивал одно дельце, сейчас оно вылетело у меня из головы. Несколько раз мы с ним подолгу беседовали и выпивали.

Я встал, направился к бару - и от неожиданности замер на месте. Что-то было не так: мне показалось, что я увидел Еву Энджерс. Я посмотрел еще раз. Справа от меня, где-то посредине зала, за столиком сидела черноволосая девица и разговаривала с женщиной. Та, что сидела ко мне спиной, очень уж походила на Еву. Ее собеседницей была, ну, скажем, какая-то чудная особа. Ее волосы были столь же светлыми, как Евины - черными. Почти белые волосы, спадающие ниже плеч, совершенно прямые, без единого локона или завитка, тонкие и безжизненные, словно парик из спагетти. Тощая, угловатая, ненакрашенный рот похож на прямую прореху, а лицо такое, будто кожу натянули на кости; такое лицо - лицо новобрачной смерти - можно показывать только стальным зеркалам.