Ричард Пратер - Джокер в колоде

И все-таки меня что-то беспокоило. То ли в фильме, который мы только что посмотрели.., или, может, это чувство возникло у меня раньше, когда я разговаривал с Джимом о Лагуна-Парадиз, Бри-Айленде и Адаме. Я догадывался, что Джим чего-то недоговаривал, не рассказал мне всего. Какова бы ни была причина, беспокойство продолжало терзать меня. Постепенно оживленный разговор заглушил тревогу. Мы пили, болтали - словом, расслаблялись.

Сам не знаю, как это случилось.

Помню только, что на одном из стереодисков Джима зазвучала старенькая "Стрип-полька", вызвавшая оживленные комментарии, и вдруг в руках Джима оказалась колода карт, и он, как опытный карточный зазывала, начал их тасовать. Довольно странно, что Ева, накануне недвусмысленно намекнувшая, что не прочь сыграть в покер, теперь притихла и вела себя более сдержанно, нежели Лори, не поддавалась настойчивым уговорам Джима и, должен признаться, моим пылким упрашиваниям. Однако стоило Лори обронить одну только банальную фразу, которую так часто можно услышать в первые дни занятий в средней школе: "Я буду, если будешь ты", - как Ева тяжело вздохнула и якобы через силу сказала:

- Сдаюсь. Сдаюсь. Ладно, начинай.

Джим сдал карты.

По его правилам игры, предварительных ставок не было, выигравший освобождался от штрафа, в то время как три игрока должны были расстаться с какой-нибудь вещью. В покере это называется "подсластить ставки". Удача улыбнулась Лори, и она выиграла первые три партии.

Мы с Джимом уже проиграли свои туфли и пиджаки, но опасность нам еще не грозила, поскольку мы схитрили и начали играть, имея на себе, вполне понятно, больше одежды, нежели партнерши. Наше преимущество стало очевидным после третьей партии, когда Ева проиграла свои туфли, а чулок на ней не оказалось. Поэтому...

- О Господи! - воскликнула она, глядя на Лори. - Ты ничего еще не проиграла, да?

- Представь, - хихикнула Лори. Она посмотрела на меня, ее карие глаза искрились. - Пока ни одной вещи.

- Ба-а! - Я не сумел скрыть голодного разочарования.

- Ева, не тяни резину, - подгонял Джим, напуская на себя строгость.

- Пощадите, - взмолилась она.

Неловкое молчание продлилось секунд пять. Потом она придвинулась к Лори и что-то прошептала ей на ухо. Интересно, что? Наконец Ева повернулась спиной к Лори, которая ловко справилась с каким-то крючком, и начала расстегивать длинную "молнию". Все ниже, ниже, ниже... Мы замерли.

Не было слышно никаких звуков, кроме скрипа сползающей вниз "молнии". Ничего больше.

Ева встала, подняла руки, будто сдаваясь на милость победителей, и оранжевое платье медленно начало сползать по ее рукам, по груди, по бедрам.., наконец оно свалилось на пол ярким: беззащитным комочком.

Она переступила через платье, и возникла долгая пауза - но я не назвал бы молчание неловким. Теперь это была пульсирующая, наполненная электрическим зарядом тишина, ее треск был почти слышимым. Ева в наряде от "Александрии" в Лагуна-Парадиз являла сногсшибательное зрелище, но сейчас, в узком бледно-розовом бюстгальтере и крохотном бикини, шикарные просторы ее белой плоти были просто восхитительны. Ее вызывающую наготу прикрывал всего лишь розовый клочок на бедрах и еще одна розовая полоска, едва удерживавшая пышные кремовато-белые холмы, трепетно вздымавшиеся над розовой тканью.

Ева села, поджав под себя длинные ноги, ее белое тело трепетало. Потом она наклонилась к Лори и, мягко положив руку на ее бедро, посоветовала:

- Дорогая, тебе лучше тоже проиграть, и поскорее. И она соблазнительно улыбнулась. Разумеется, она улыбалась Лори, но все-таки улыбалась'. А ведь могла взвизгнуть и завопить: "Я не могу продолжать!" - и тогда мы с Джимом бросились бы с палубы головой вниз от разочарования.

После момента тишины, вернее, момента голой правды, когда наэлектризованный воздух неслышно щелкал, трещал и взрывался, мы продолжили игру.

- Дай мне колоду, - сказал я.

- Сдавай! - согласился Джим.

Я тасовал карты, заговорщически поглядывая на Лори.

- Проиграй! - просил я.

Она склонила набок свою белокурую головку, лукаво посмотрела на меня, показала язык и весело пообещала:

- Я постараюсь!

- Играем по пять карт, - объявил я и сдал карту "рубашкой" вниз, а следующую открыл. С первой картой ко мне пришел король, со второй - дама. Следующей картой была дама, четвертой - двойка, и вновь король. Две пары. У Джима - несчастная пара семерок, у Евы намечался стрит, а у Лори четыре червы. И тогда мы открыли пятую карту. У Лори трефовая масть - значит, пролетела.