Ричард Пратер - Кинжал из плоти

Ганнибал не смотрел на меня, он просто слушал, и его глаза застыли на острой игле.

-- Поэтому,-- продолжал я,-- Джей, заподозрив тебя, оторвал от пирога кусок на четверть миллиона. И ты испугался. В ночь на четверг ты пробираешься ко мне в квартиру и, дождавшись моего прихода, вводишь наркотик и гипнотизируешь меня. Ты даешь установку, чтобы я все забыл, а потом моим оружием убиваешь Джея. Ты думал, что одним выстрелом убиваешь двух зайцев. Ты избавился от Джея, запустив завещание в действие, и ты избавился от меня. У меня нет никакого алиби. Мой револьвер стал орудием преступления. Если я попаду за решетку -- прекрасно. В этом случае ты чист, как стеклышко. Если же я вывернусь, тебе надо знать, как это произошло. Ты хотел знать все, что знал я -- особенно то, что накопала полиция. Все просто -- еще одно внушение, и я иду в гостиницу. Ты ковыряешься в моих мозгах. Ты в любой момент можешь избавиться от меня, если я стану опасным, если я близко подойду к разгадке.

Теперь я действительно зашел слишком далеко. В любой момент он мог удивиться, и элемент неожиданности оказался бы потерян. Пора было кончать.

И я сказал тем же тусклым и бесцветным голосом загипнотизированного человека.

-- Вот и все, что я понял, когда шел сюда. Но именно так все и происходило? Правда, Ганнибал?

Он не смотрел на меня. Он по-прежнему разглядывал иглу, и я открыл глаза. Адвокат секунду сидел, ожидая моих слов, а потом вдруг заговорил, бессознательно и медленно, почти не вдумываясь в смысл.

-- Не совсем,-- глухо произнес он.-- Борден думал, что мы хотим подшутить над Вэзером. Он запаниковал после гибели Джея и твоего допроса. Он позвонил мне, распустил нюни, но я... Адвокат взглянул на свои огромные ладони.

-- Я позаботился о нем. Ганнибал тряхнул головой.

-- Господи, я и не думал убирать Вэзера. И уж тем более Бордена. Я бы все бросил, но меня постоянно натравливала Глэдис. И если бы все шло как надо, если бы старый дурак не пошел на встречу... с тобой...

Его голос дрогнул. Он вдруг понял, что произошло. Я не мог задавать вопросы - я не должен был их задавать! Страх исказил его лицо, он вскинул голову и посмотрел на меня. Удивить и потрясти его в большей степени было бы невозможно. Я выглядел для него как мертвец, который медленно поднялся из гроба. Рот адвоката скривился, он громко задышал.

Я усмехнулся.

-- Да, Ганнибал. В обеих смежных комнатах находятся полицейские. Они слышали каждое наше слово. Они в коридоре и вестибюле, так что ты попался.

Он, видимо, не уловил смысла моих слов. Слишком все было внезапно, и это здорово ударило его по нервам. Он еще жил воспоминаниями об убийстве и не хотел, чтобы дело всплыло на поверхность. Он понял, что его тщательно разработанные планы рушатся в бездну.

Взгляд адвоката долгое время оставался пустым. Кулаки медленно сжимались. Он почувствовал упругость шприца в ладони и посмотрел на него. В коридоре послышались шаги. Лицо Ганнибала дрогнуло, он вскочил на ноги, рванулся ко мне, нацелив острие иглы в мою шею, но я схватился за подлокотники кресла, поджал ноги и выбросил их вверх -- прямо в центр его милого лица. Ноги жестко вошли в него. Сотрясение прокатилось по моим костям до позвоночника, но удар остановил Ганнибала, и он отшатнулся назад. Огромное и красивое тело скользнуло на пол, лицо скривилось и окрасилось кровью. Он смял ковер, по-прежнему сжимая в руке шприц, который хотел вогнать в меня. Я так и не понял, то ли он хотел сделать это намеренно, то ли был ошеломлен -- или это вообще несчастный случай при падении -- но адвокат воткнул иглу в бок своего живота и нажал на плунжер. Дверь с грохотом слетела с петель, замок вышибли плечами. Двое офицеров в штатском ввалились в комнату, сжимая в руках оружие. Другой офицер прикрывал их сзади. Они оценили все с первого взгляда, и я закричал:

-- Беритесь за этого ублюдка. Он вколол себе что-то шприцем. А потом началась ужасная спешка.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Ганнибал жил еще минут пятнадцать-двадцать. О кончине неохота вспоминать. К тому же, эта странная смерть, как ни говори, предназначалась мне. Не хочется думать, что это могло произойти со мной, учитывая то вещество, которое оказалось в шприце. А если бы я вошел в гипнотический транс в начале нашей встречи? Доктор появился вслед за полицейскими, но он ничем не мог помочь. Ганнибал все время говорил, как сумасшедший. Он раздирал себе грудь руками, на его лице тревога сменилась бесконечным ужасом. Перед самым концом он понял, что умирает -- понял по многим причинам -- и когда доктор догадался о причине гибели, было уже поздно. Зрачки и руки Ганнибала задрожали. Мышцы рук начали сокращаться, пот покрыл лицо.