Энн Грэнджер - В дурном обществе

Копперфилд сделал вид, будто не слышал вопроса, но посмотрел на меня неодобрительно. Судя по всему, мой интерес он счел совершенно неприличным. Хуже того, он заподозрил, что я над ним насмехаюсь. Он с самого начала не был обо мне высокого мнения. Я же все больше убеждалась в том, что сидящий напротив мужчина — совсем не любовь всей жизни Лорен Сабо. Скорее, он ее Малколм Тринг.

Здесь я должна объясниться. Очевидно, Сабо сам выбрал дочери подходящего жениха. Джереми смотрел на жизнь его глазами, и на него можно было положиться; при первых признаках неприятностей он обо всем докладывал приемному отцу Лорен. Правда, если бы я напрямую спросила Сабо, он бы возмутился и заявил, что его выбор пал на Копперфилда совсем не поэтому. Он бы перечислил мне целый список добродетелей Джереми. В том списке не нашлось бы места личному обаянию; наверное, Сабо не считал отсутствие обаяния недостатком. Или, наоборот, он полагал обаяние качеством совершенно ненужным.

Так вот оно все и происходит. Любящие родственники оценивают будущих спутников жизни своих детей по совершенно иным критериям, чем сами дети. Сейчас я расскажу про Малколма Тринга.

Малколм ненадолго появился в моей жизни, когда мне исполнилось четырнадцать лет, и все потому, что бабушка Варади любила играть в карты. Она вступила в клуб любителей виста и там познакомилась с такой же фанатичкой игры, состоятельной вдовой по имени Эмма Тринг. Вскоре выяснилось, что у миссис Тринг есть внук, некий Малколм.

— Очень славный мальчик, — с воодушевлением рассказывала мне как-то вечером бабушка Варади, разливая по тарелкам суп-гуляш. — Он всего на год старше тебя, ему пятнадцать, и он очень хорошо учится в школе. Регулярно провожает бабушку в вист-клуб — такой добрый! Немногие его сверстники пожертвовали бы ради бабушки свободным временем. Он всегда вежливый и такой воспитанный! У его родителей своя фабрика на Хай-стрит. Они производят сосновую мебель. Со слов Эммы я поняла, что они преуспевают. Боже мой, какие у нее красивые жемчуга!

Бабушка сделала театральную паузу, положила половник в супницу и прошептала:

— И он — единственный ребенок!

— Я хочу стать актрисой, — тут же возразила я, правильно угадав, куда она клонит. — А сосновую мебель терпеть не могу.

— Актеры живут впроголодь, — заметила бабушка — и как в воду глядела. — А своя фабрика — дело надежное. Там всегда можно пересидеть трудные времена!

— Ну да, особенно на их сосновой мебели! — хихикнула я и получила половником по руке — за то, что не отнеслась к ее словам всерьез. Но как я могла не хихикать, узнав слоган фирмы: «Мебель Тринг — ваша опора»?

Зато бабушка отнеслась ко всему очень серьезно. В конце концов она заставила меня сопровождать ее в вист-клуб, чтобы познакомить с Малколмом Трингом. Нужно ли говорить, что он мне страшно не понравился? Если бы меня заставили выйти за него, я бы сошла с ума. Кстати, жемчуга его бабушки вовсе не произвели на меня сильного впечатления. Они показались мне поддельными. К тому времени я уже немного разбиралась в сценическом реквизите.

Малколм, надо признаться, ответил мне взаимностью. У нас с ним возникла нелюбовь с первого взгляда. Бабушки Тринг и Варади устроили еще одну встречу, а потом — вот удача! — Малколм лег в больницу удалять аденоиды, и все само собой сошло на нет.

По-моему, бабушка Варади так и не простила меня. Она не смягчилась даже через полтора года, когда мебельная фабрика Трингов сгорела дотла. Об этом даже написали в «Стандард». Полиция заподозрила поджог. Так что, может быть, все и к лучшему. Я сразу догадалась, что жемчуга бабушки Тринг были поддельными.

Джереми, похоже, нравился родственникам будущей невесты. Он производил впечатление надежного молодого человека — совсем как Малколм Тринг. Несомненно, торговля мраморными херувимами процветала. Такие бюсты должны стоять в каждом приличном доме. Может быть, Сабо видел в Джереми Копперфилде себя самого, только моложе. Джереми наверняка обеспечит Лорен красивый большой дом и щедрую сумму на мелкие расходы. Джереми не будет гулять на стороне и не станет спрашивать, на что Лорен тратит деньги. У него дело всегда будет на первом месте, а женщины даже не на втором. Я готова была предположить, что Джереми Копперфилд — единственный ребенок в семье.

Видимо, скептическое выражение моего лица раздражало Копперфилда. Он вспыхнул и громко сказал:

— Мы собирались объявить о нашей помолвке!