Петр Северцев - Слабое место жесткого диска (сборник)

– Спасибо, – сказал я.

Разворачиваться не потребовалось, и я просто отправился к больнице, ожидая гораздо больших неприятных сюрпризов. Что-то подсказывало, что беда одна не приходит.

Больница встретила меня тихим людским ропотом; по коридорам прохаживались больные в пижамах и тому подобных халатиках, а лепечущая что-то невразумительное, маленькая пухленькая медсестра-дежурная вела меня к палате номер шесть, где почивала сном праведницы «моя супруга».

– Авария была на Горького и Рабочей, прямо на углу! – шептала она, постоянно оглядываясь и чудом избегая роковых столкновений с больными и мутно-зелеными стенами. – Машина врезалась прямо в дом, прямо левой стороной! А ваша жена сидела с правой! Она, когда ее нашли, была под телом погибшего спутника, он ее обнимал, – тут медсестра запнулась, сообразив, ЧТО именно говорит мужу и, видимо, чтобы загладить неловкость, густо покраснев, затараторила: – Но вы не подумайте, он, скорее всего, успел ее схватить, когда она падала, когда машина переворачивалась!

– Куда падала? – спросил я.

– На потолок! – удивившись моему идиотскому вопросу, ответила медсестра. – У нее даже ноги были почти что на переднем сиденье, то есть на водителе… мне Аркашенька рассказывал… то есть Аркадий Иванович!.. Вот ее палата.

– Травмы есть? – спросил я, останавливаясь сам и останавливая пытавшуюся открыть дверь девчонку.

– Нет, – заверила она меня. – Травм нет. Просто чудо какое-то! Эти двое – и водитель, и друг – сотрясения, проломы, внутренние кровоизлияния, а она – только ушибы. Результаты флюорографии еще не готовы, но, кажется, она очень легко отделалась. Но сотрясение мозга, скорее всего, есть…

– Спасибо, – ответил я и вошел в палату.

Здесь все было бело, как в сугробе, тихо и тепло; странно спокойно. Даже слишком. Рядом со смятой незастеленной кроватью сидел на стуле красивый мальчик лет двенадцати, держа на коленях пакет с мандаринами.

Искомая неопознанная мадам лежала в своей кроватке, и, кажется, медленно пробуждалась от звука открывшейся двери. Лицо у нее было абсолютно белое. И через тонкую кожу просвечивали тонкие синеватые капилляры. Не отходя от двери, я разглядел даже биение пульса под ее подбородком, на беззащитной тонкой шее.

– Мы должны побыть одни, – сказал я, обернувшись к медсестре. – Пожалуйста.

– Да-да, – разочарованно сказала она и тут же испарилась.

– Парень, – вежливо обратился я к сидящему мальчишке, вынимая русскую сотенную бумажку, которая побольше и покраснее. – Будь так добр, сбегай и купи самую большую коробку конфет, которую только найдешь. И принеси сюда. Пожалуйста.

Парень тоже выглядел разочарованным.

– Ага, – сказал он, откладывая пакет с цитрусовыми куда-то в сторону и принимая из моих рук сотню. Почему-то он бросил косой взгляд на неприбранную постель, но я тактично не стал обращать внимание на скопище простыней и покрывал. Я лишь проводил его взглядом и повернулся к «Наташе».

Ее большие черные глаза неотрывно наблюдали за мной; лицо было лишено всякого выражения. Кажется, на дне этих пронзительных глаз прятался стелящийся страх.

– Ну здравствуй, Валентина Павловна, – сказал я, садясь на стул рядом с ее кроватью и демонстративно ожидая ответа.

– Узнал, – просто ответила она, даже не пытаясь пожать плечами.

– Узнал, – кивнул я, и тут же спросил: – Что было в машине? Кто пытался тебя убить?

– А это как узнал? – глаза ее чуть сузились. Кажется, она приготовилась кричать.

– Тебя пытался удержать тот, кто сидел рядом. Скорее всего пытался вколоть тебе дозу усыпляющего или еще что-то в этом роде. Вряд ли просто выстрелить… тогда бы у него получилось.

Она внимательно смотрела на меня, и это заставило меня продолжить.

– Ты начала брыкаться и в результате попала каблуком шоферу в лицо или просто куда-то в голову; машина потеряла управление и влетела на тротуар, а затем врезалась в дом. Оба мужчины погибли.

Она выдохнула с явным облегчением, окончательно выдавая себя.

– Как ты меня нашел?

– Мне позвонила медсестра-дежурная, у тебя нашли мою карточку, ту, которую я дал тебе вчера.

– Я, кажется, сама ее достала и просила позвонить, – она наморщила лоб. – Плохо помню… Что со мной?

– Ты только сейчас пришла в себя?

– Нет, раньше. Но там был врач и еще какие-то… женщины. Мне дали успокоительного и вкололи обезболивающее. Сказали, что ты уже едешь.

– У тебя сильные боли?

– Кажется, да.