Виктор Пронин - Высшая мера

А потом сказали - пора.

Время его вышло, и пробил час, когда пистолет понадобился.

Расположившись на кухне за столом, он тщательно, не торопясь, удалил всю смазку, протер пистолет, вложенную в него обойму, протер две запасные обоймы, сделал несколько холостых щелчков, убедившись в том, что пистолет к работе готов. После этого вогнал обойму в рукоятку, вдвинул первый патрон в ствол и опустил предохранитель.

Все.

Теперь пистолет действительно был готов к работе.

Уже погасив свет, выйдя на площадку и заперев за собой дверь, Апыхтин вдруг остановился, что-то его обеспокоило. Он снова вошел в квартиру и вынул из пластмассовой корзины, стоявшей в ванной, белую промасленную тряпку.

Это была бы неприятная ошибка.

Тряпку со следами машинного масла он бросил в мусорный ящик, пройдя два или три двора. Какая-то нечеловеческая осторожность проявлялась в самых невинных его поступках. Днем он снова носил большие, чуть затемненные очки в тонкой золотой оправе. Теперь даже специалист не смог бы обнаружить на его глазах накладные линзы. Купил себе тонкие лайковые перчатки и везде, где только мог, был в них, в этих перчатках. Если жара не позволяла надеть их, он, выходя из дома, смазывал пальцы тонким слоем клея, который начисто скрывал все отпечатки. Пистолет Апыхтин решил держать при себе за поясом, но сзади - свободный легкий пиджак полностью скрывал все выступы на спине.

Пройдя по безлюдному, залитому лунным светом городу, он вдруг понял, что хочет позвонить Кандаурову.

- Пора, Костя, пора, - пробормотал он, подходя к длинному ряду телефонов, установленных недалеко от центра рядом с автобусными, троллейбусными остановками.

Телефон у авторитета был с определителем номера, в трубке долго пищали разноголосые перезвоны, и наконец, словно после мучительных колебаний, Кандауров поднял трубку.

- Алло, - сказал он настороженно. - Кто нужен?

- Кандауров нужен.

- Кто говорит?

- Ладно, Костя, ладно… Апыхтин говорит.

- Володя! - радостно заорал Кандауров. - Приехал?!

- Нет еще, еду.

- Откуда звонишь?

- Остров есть такой в Средиземном море… Кипр называется.

- Ты еще там?!

- Осталось не то два, не то три дня… Как вы там поживаете?

- По-разному, Володя, по-разному.

- Другими словами - плохо?

- Сказать, что сплошь одна радость безмерная… Нет, так сказать нельзя. Помнишь, в наш банк одно время зачастил мужик за кредитом… Автоколонку собирался строить, помнишь?

- Построил?

- Сегодня вечером завалили мужика.

- За что?

- За что могут завалить, - вздохнул Кандауров. - Денег хотели.

- А он не давал?

- Не давать он не мог… Или мало давал, или не тому.

- Он же под твоей «крышей» был? - Апыхтин нанес удар сознательный, болезненный.

- Был.

- И я был.

- Ты и сейчас под моей «крышей».

- Да? - удивился Апыхтин. - Надо же…

- Володя, - тихо проговорил Кандауров, - не надо так со мной… Мне сейчас плохо, но я разберусь. Прошло совсем немного времени, Володя, совсем немного. Это тебе в дальних путешествиях кажется, что все произошло очень давно.

- Мне так не кажется.

- Прости, я плохо сказал.

- Какие успехи, Костя?

- Я вышел на бабу, которая их знала. Они ее зарезали в ту же ночь. Точно так же. Юферев вышел на мужика, который мог кое-кого опознать… Результат тот же.

- Вас опережают?

- Юферев вычислил машину, на которой они были в тот день… Оказался пустой номер - ее за день до этого угнали. Есть еще одна баба, Юферев ее знает, но мне выдавать не хочет. Ну ничего, выдаст.

- Вас опережают, Костя? - повторил Апыхтин.

- Да! - заорал Кандауров. - Но это не всегда так будет, Володя! Это не продлится слишком долго! Дай немного времени!

- Бери, - сказал Апыхтин с равнодушием в голосе. Он знал, что это вот спокойное, усталое, снисходительное равнодушие заденет Кандаурова сильнее всего, тот поймет, что в него просто не верят, его не берут в расчет.

- Бей, Володя, бей… Я все стерплю… Но из этих отморозков я буду вытаскивать жизнь по одной жиле! Понимаешь, по жилке!

- Можно и так, - согласился Апыхтин. - Пока, Костя! Приеду - позвоню. Удачи тебе! - И повесил трубку.

Когда на следующее утро Юферев приблизился к своей конторе, из серого «мерседеса» ему навстречу вышел Кандауров - в светлом пиджаке, светлых брюках и в кожаных плетеных туфлях. Во всем его облике была легкость, порывистость, готовность немедленно куда-то мчаться, преодолевать препятствия и одерживать победы.

- Привет, капитан! - Он по касательной приблизился к Юфереву и на ходу пожал ему руку.