Виктор Пронин - Высшая мера

- Каких?

- Любых. Я уверен - мы с вами встретимся.

- Да? - удивился Апыхтин.

- Не сомневайтесь, это произойдет скоро.

- На Кипре?

- В Москве. Думаю, что смогу помочь вам. Я не самый бесполезный человек на свете.

- Как и все мы. - Апыхтин вчитался в визитку Нехая. - «Специалист по безвыходным положениям. Решение всех проблем - быстро, надежно, деликатно», - прочитал он. - А что значит слово «деликатно»?

- Это значит - в полной тайне от близких родственников, частных лиц, государственных учреждений.

- И это… возможно? - удивился Апыхтин.

- Скоро в этом сами убедитесь.

- Вы предвидите будущее?

- Да, но очень недалеко… Что-то около месяца, не более. До скорой встречи, - Нехай протянул на прощание жаркую ладонь!

Туристическое агентство, с которым связался Апыхтин, оказалось на удивление обязательным - его представитель стоял в зале прилета, подняв над головой картонку с названием фирмы.

- Это Пафос? - недоверчиво спросил Апыхтин.

- Пафос, Пафос! - радостно закивал грек, сверкая черными маслинами глаз. - Лучший город земли!

- Значит, я попал куда надо, - проворчал Апыхтин, влезая в подъехавший автобус.

Была уже ночь, дождь прошел, будто его и не было, неестественно громадная луна висела над морем, отражаясь и дробясь. Лунная осколочная дорожка уходила за горизонт, словно приглашая в путешествие - сладкое и безвозвратное.

Через двадцать минут автобус был уже в городе, мокром, свежем, залитом огнями, распластавшемся под бездонным небом. Апыхтин с любопытством смотрел в окно, но видел только залитые светом витрины. В Пафосе продавали светильники, обувь, вино и мясо. Это он хорошо увидел - вино и мясо. Автобус развез пассажиров по гостиницам, и Апыхтин отметил, что его отель едва ли не самый лучший.

- У вас заказан номер на три места, - почти без акцента сказал человек за стойкой.

- К сожалению, я приехал один.

- А ваша семья…

- Обстоятельства не позволили им приехать, - ответил Апыхтин чистую правду.

- Они приедут позже?

- Нет, они не приедут никогда.

- Вы хотите сказать…

- Да, они умерли.

- Извините. - Грек скользнул взглядом по темному пиджаку Апыхтина и, склонившись над бумагами, повторил: - Извините.

- Все в порядке, старик, все в порядке, - сказал Апыхтин, беря ключи.

Войдя в номер и толкнув за собою дверь, Апыхтин выронил из рук сумки, скинул с ног туфли, сбросил пиджак, галстук, расстегнул брючный ремень и рухнул на кровать.

На этом силы его кончились.

Он лежал на спине, разбросав руки в стороны, и в лицо ему смотрела круглая морщинистая луна. Казалось, она висела сразу под окном, но не раздражала, ему было даже приятно засыпать в ее холодном желтоватом свете. На секунду, не больше, он вдруг увидел лица Кати и Вовки, там, далеко под землей, в полнейшей, нечеловеческой темноте. Они лежали с закрытыми глазами, лицом вверх, как их и положили, но Апыхтин был уверен - они видели его, более того, в этот момент смотрели на него.

- Ничего, ребята, ничего, - пробормотал он, засыпая. - Разберемся.

Юферев не хватал звезд с неба. Имя его не гремело в прокурорских, милицейских коридорах, смурная физиономия не улыбалась гражданам с экранов телевизоров, а женщины, что для него было самым обидным, не провожали его пылающими взорами. Но если говорить откровенно, ко всему этому он и не стремился. То ли занудливость одолела, то ли мудрость посетила в молодом еще возрасте. Он полагал, что быть хорошим следователем и быть известным следователем - совершенно разные вещи. Точно так же не сомневался и в том, что быть хорошим работником и быть любимым начальством работником - тоже разные вещи. Эти показатели могут совпадать, как бы соединяться в одном человеке, могут и не соединяться, но его это уже не касается, это дело высших сил, а в решения высших сил Юферев старался не только не вмешиваться, но даже не думать о них и уж, упаси боже, сомневаться в них.

Столь витиеватые мысли не посещали его, не тревожили перед сном или перед начальственной дверью. И вовсе не потому, что были ему недоступны. Вовсе нет. Юферев спокойно пренебрегал этими суетными мыслями.

Пренебрегал.

Впрочем, одно обстоятельство его все-таки тревожило.

Однажды он поймал себя на ясном предчувствии, что убийство семьи банкира Апыхтина будет раскрыто. Пришла даже уверенность, что бывало с ним довольно редко. Как ни чисто сработали убийцы, сколько ни проявили сатанинской предусмотрительности, а наследили голубчики. Неожиданное убийство Якушкина в раскаленной на солнце железной забегаловке не только прибавило следов, но и показало, что задергались они, занервничали, - и кто знает, какие сейчас судорожные телодвижения производят, какие необратимые ошибки совершают.