Энн Перри - Воскрешение на Ресуррекшн-роу

Шарлотта слушала его очень внимательно. Начищенные до блеска кастрюли красовались на полке у нее за спиной.

— Я думаю, именно там мы найдем убийцу. — Питт потянулся и встал. — Это не имеет никакого отношения к Гэдстоун-парк. И, коли на то пошло, также и к похитителям тел, разве что он воспользовался могилой, которую они разрыли. Пошли спать. Утро всегда наступает слишком рано.

Утром Шарлотта с серьезным видом положила мужу на тарелку овсяную кашу и уселась против него, не взяв порцию ни себе, ни Джемайме.

— Томас?

Он полил кашу молоком и начал есть. Ему нужно было спешить: они поздно встали.

— Что?

— Ты сказал, что Годольфин Джонс был шантажистом?

— Да.

— А кого он шантажировал и чем именно?

— Те, кого он шантажировал, его не убивали.

— Кто это?

Каша была слишком горячей, и Томасу пришлось подождать, пока она остынет. Он подумал, уж не сделала ли это Шарлотта нарочно.

— Гвендолен Кэнтлей, так как у нее был с ним роман, и майор Родни, потому что был клиентом Джонса. А что?

— Он мог шантажировать сводника? Я имею в виду: чего именно боятся сводники?

— Не знаю. Мне думается, что, скорее всего, тут дело в алчности или профессиональном соперничестве. — Он осторожно попробовал кашу.

— Ты сказал, что дома, где работают эти женщины, лучше обычных борделей?

— Да. Фешенебельные адреса. Куда ты клонишь, Шарлотта?

Она посмотрела на него ясными глазами.

— Кто владелец этих домов, Томас?

Питт замер, не донеся ложку до рта.

— Владелец? — медленно повторил он, не сводя глаз с Шарлотты; мозг его лихорадочно работал.

— Иногда подобной собственностью владеют люди, на которых и не подумаешь, — продолжала она. — Я помню, у папы был знакомый, который делал деньги на том, что сдавал дом под потогонное предприятие. Узнав об этом, мы с ним раззнакомились.

Питт влил молоко в остаток каши и быстро съел ее; надел ботинки, все еще влажные, схватил пальто, шляпу и шарф и покинул дом в такой спешке, будто это был тонущий корабль. Шарлотте не нужно было ничего объяснять, она все понимала.

Томасу понадобилось три часа, чтобы узнать, кому принадлежат эти дома, а также еще шесть таких же.

Сент-Джермину.

Лорд Сент-Джермин делал деньги, взимая арендную плату с борделей и процент с заработка каждой проститутки, и Годольфин Джонс это знал!

Не по этой ли причине Сент-Джермин купил у него картину втридорога? А потом отказался платить, когда Джонс снова и снова требовал деньги? Несомненно, это был мотив для убийства.

Но удастся ли доказать это?

Томас даже не знал, в какой день было совершено убийство. Если бы и удалось доказать, что Сент-Джермин бывал на Ресуррекшн-роу, это мало что дало бы. Джонс был задушен, а это под силу почти любому мужчине и многим женщинам. И никакого оружия, которое могло бы помочь в расследовании.

Джонс занимался порнографией и шантажом, поэтому у многих людей мог быть мотив. Сент-Джермину все это известно, и Питту даже не удастся получить ордер на обыск.

Необходимо установить неопровержимую связь между Сент-Джермином и Джонсом. Тут был более серьезный мотив, нежели у майора Родни, Гвендолен Кэнтлей и у женщин на фотографиях.

У самого большого из этих домов есть хозяйка — несомненно, содержательница дома терпимости. Она хранит деньги, собирает квартплату и проценты с заработка проституток, а затем передает все это Сент-Джермину либо его агенту.

Выйдя на улицу, Питт пошел торопливым шагом, уже зная, куда направится и что намерен делать. Остановив кеб, он назвал кебмену адрес и захлопнул дверцу. Потом откинулся на сиденье и начал обдумывать план атаки.

На улице было пустынно, и в доме — тихо. Поднявшийся ветер принес дождь со снегом с серого неба. Горничная поднялась по ступеням и скрылась внутри — все как в любом респектабельном доме перед ленчем.

Отпустив кеб, Питт подошел к парадному входу. У него не было ордера — вряд ли его удалось бы получить на основании одних лишь подозрений. Но у инспектора росла уверенность, что именно Сент-Джермин убил Годольфина Джонса. Причиной было то, что художник знал об источнике его дохода. Несомненно, это было серьезным мотивом, тем более что Сент-Джермин надеялся получить высокий пост в правительстве как великий реформатор благодаря своему биллю о работных домах.

Питт сильно постучал в дверь. Ему не нравилось то, что сейчас придется делать — это был не его стиль. Но иначе не добыть доказательств, а он не мог позволить Сент-Джермину остаться безнаказанным. Правда, он собирался сличить последние улики (если удастся их найти) после того, как билль будет принят в палате. Один убийца — даже такого уровня, как Сент-Джермин, — не стоит того, чтобы из-за него жертвовать судьбой всех детей в работных домах Лондона.