Чингиз Абдуллаев - Жребий Рубикона

Дронго в знак согласия кивнул. Выйдя из дома, он достал телефон и набрал номер академика Старжинского.

– Лев Абрамович? – уточнил он.

– Я вас слушаю.

– Простите, что беспокою вас так поздно. Я провожу расследование по факту смерти одного из сотрудников института, господина Моркунаса.

– Я слышал об этом. Большое несчастье. Но я уже давно не был в институте. Чем могу вам помочь?

– Скажите, пожалуйста, к вам не заходил господин Окрошидзе? Он хотел проконсультироваться с вами по поводу своего письма.

– Кто вам сказал? – спросил академик.

– Он сам, – решил блефовать до конца Дронго, понимая, что может быть разоблачен в любую минуту.

– Пусть он вам и расскажет, – предложил академик.

– Невозможно. Он сейчас срочно улетает за границу на симпозиум, – продолжал вдохновенно лгать Дронго, – а нам необходимо кое-что уточнить. Он приходил к вам с письмом?

– Да. Он написал письмо покойному Николаю Тихоновичу. Хотел взять всю вину на себя из-за этой компании «Феникс», которая арендовала у нас соседнее здание. При мне они вели себя очень тихо, но постепенно начали наглеть. Как обычно бывает. И несколько раз предлагали передать им на баланс соседнее здание. Конечно, и я, и Николай Тихонович им все время отказывали, пока не выяснилось, что они платят гораздо бо ´ льшую аренду, чем это было зафиксировано в документах. В общем, Ростом Нугзарович считал себя виноватым в происходящем, полагая, что упустил контроль. И приходил ко мне с таким письмом.

– Там не было слов о его вине и желании взять ответственность на себя? – уточнил Дронго.

– Да, что-то в этом роде. Но я не совсем понимаю, почему вы спрашиваете у меня. Позвоните самому Окрошидзе, он все расскажет более подробно о неприятностях, которые были в нашем институте. У него есть мобильный телефон. Хотите, я вам его продиктую.

– Не нужно. У нас есть его телефон. Спасибо большое за помощь.

Закончив разговор, Дронго посмотрел на Вейдеманиса.

– Теперь мы знаем, что это была не предсмертная записка Окрошидзе, а отрывок из письма, которое он написал Долгоносову.

– И тогда получается, что все запуталось еще больше, – мрачно сказал Вейдеманис.

– Нет, – возразил Дронго, – наконец появился просвет. Теперь мы, по крайней мере, будем знать, куда нам идти.

Утром Дронго еще спал, когда зазвонил телефон. Он недовольно взглянул на часы. Только половина десятого утра. И глянул на мобильник. Сон мгновенно пропал. Звонила Далвида.

– Я вас слушаю, – ответил эксперт.

В ответ он услышал какое-то мычание. Или стон.

– Алло, – крикнул Дронго, – что случилось?

– Его тоже убили? – сумела выдавить из себя женщина.

– Откуда вы узнали? – спросил Дронго.

– Мне позвонили из полиции, – выдохнула она, – сказали, что вызывают туда в связи с самоубийством Окрошидзе. Хотят со мной переговорить. Господи, когда все это закончится?

– Давайте сделаем так, – Дронго окончательно проснулся, сел в кровати, – вызовите врача и оформите бюллетень. И сегодня никуда не выходите. Даже если позвонит сам начальник полиции. Вы болеете, у вас большая температура, и вы можете появиться у них только завтра. Вы меня поняли?

– Вы мне не ответили. Его тоже убили?

– Говорят, что случайно выпал из окна. Может, просто поскользнулся, – попытался успокоить женщину Дронго.

– Вы сами верите в то, что говорите? – спросила она. – Значит, его тоже убили. Но почему? Кому это выгодно?

– Сделайте так, как я говорю. И ни в коем случае не выходите из дома, – попросил Дронго. Он услышал короткие гудки и сразу позвонил Вейдеманису: – Эдгар, быстро приезжай ко мне, у нас еще много дел. Можешь себе представить, что устроили офицеры Никифорова? Кто-то из них позвонил Далвиде и потребовал приехать в полицию для дачи показаний по факту самоубийства Окрошидзе. Можешь себе представить ее состояние?

– Я сейчас к тебе приеду, – пообещал Эдгар.

Оставалось принять душ, побриться, одеться и спуститься вниз к приезду Вейдеманиса.

– Срочно в институт, – попросил Дронго.

– Там сейчас будет столько народа, – возразил Эдгар, – нас даже не пустят в здание.

– Мы туда и не войдем, – сказал Дронго, – нам нужна компания «Феникс», пойдем со двора. Может, эти хранители детского питания пропустят нас к руководству своей фирмы. Скажем, что мы оптовые покупатели.

– В таком случае пустят, – согласился Вейдеманис, – еще даже кофе предложат и будут нас всячески ублажать. Проклятый капитализм. Как это Маркс гениально сказал: обеспечь капиталу пятьсот процентов прибыли, и нет такого преступления, перед которым бы он остановился. Что-то в этом роде.