Евгения Леваковская - Нейтральной полосы нет

Что же умудрился Никита наболтать на эту проклятую пленку? Как его вообще заставили болтать?

Версию о выпитом в незнакомом доме вине Вадим отмел сразу и напрочь. Это исключено. Естественно, Вадим сам пальцем не прикоснется к пленке. Более всего он боялся сейчас не застать Бабаяна. К великому счастью, тот оказался на месте.

Вадим положил на стол пленку и доложил обо всем.

Именно доложил, а не рассказал. С каждой минутой в нем нарастала постыдная горечь. Дух захватывало при мысли, что и разговор с Бабаяном — только первый из цепи неминуемых, тяжких разговоров. Нужды нет, что речь идет о Никите. Вадим — старший в семье и по званию, и по партийному стажу — разве не головой в ответе за все?

Он и обратился к Бабаяну, как положено, по форме. Не было у него сейчас уверенности в праве назвать полковника, как всегда, Владимиром Александровичем.

Бабаян выслушал его, не перебивая ни словом. Тень удивления прошла по его сухому лицу, когда он услышал официальное обращение Лобачева. Его «мальчики» наедине к нему никогда так не обращались. Он только при первых словах взглянул на Лобачева, а потом отвел глаза, чтоб не мешать своему капитану высказаться.

Лобачев доложил все. Вплоть до последних слов, произнесенных в «Марсе». Доложил и соображения, по коим решился сам эту пленку взять. Только теперь Бабаян посмотрел на него, указал рукой на стул у стола, сказал:

— Садись, Вадим Иванович. И, пожалуйста, закури.

Теперь уже Вадим, затягиваясь, несколько мгновений не глядел на Бабаяна. Дорого стоила предложенная ему сейчас сигарета.

Бабаян набрал внутренний номер и приказал принести к нему в кабинет магнитофон.

— Ну, а вот теперь давай рассудим. Так же, как и ты, я исключаю алкоголь. Так же, как ты, я исключаю все, что шьет твоему брату этот тип. На чем-то его заставили говорить лишнее, иначе не существовало бы пленки. На чем и в какой степени, покажет рабочая проверка. Вадим Иванович! — Бабаян смотрел выжидательно, на паузу в его речи Вадим вынужден был поднять опущенное лицо. — Не мне тебе объяснять, многое в жизни бывает, ошибаются и не такие зеленые, как твой лейтенант. Нарвался он на опытного… Наберись спокойствия, тебе надо работать, ни Громовы, ни Ивановы ждать не будут, на наши личные неприятности прокуратура отсрочки нам не дает…

Принесли магнитофон.

— Запри дверь, — попросил Бабаян. — Ну, а теперь бросим взгляд мастера.

Лента начиналась, как после обрыва, с середины. Звучный, хорошо поставленный голос — можно было подумать, что говорит молодой человек, — произнес:

«Мне хочется для себя уточнить некоторые детали. Так вы считаете, что ваш Пашка и его мать могли иметь неприятности?»

— Это Качинский, — сказал Вадим.

Бабаян молча кивнул, пустил диск медленнее. С пленки, перемежаясь, звучали голоса.

«Конечно, могли. Комиссия по делам несовершеннолетних вполне… — голос Никиты.

К а ч и н с к и й. И вы считаете, все это дорого обошлось бы его матери?

Н и к и т а. Вы не представляете, что бы с ней было. Она за своего мальчишку жизнь отдаст, не то что…

К а ч и н с к и й. Вы с ней хорошо знакомы?

Н и к и т а. Она относится ко мне с доверием.

К а ч и н с к и й. Вы, наверно, и выручаете своих подопечных?

Смех Никиты и Качинского.

К а ч и н с к и й. Зарабатывает-то она всего ничего…

Н и к и т а. А сейчас она премию получила.

К а ч и н с к и й. Ну, какая там премия! Хотя для нее это, может быть, и ощутимо.

Н и к и т а. Она месячный оклад получила. Такая сумма не только для нее, но и для меня, холостяка, была бы ощутима. Такая премия и мне бы, и многим кстати пришлась.

Смех Качинского.

Н и к и т а. Сладится все. Главное, чтобы без огласки.

Обрыв. Конец. Наступила довольно весомая пауза.

— Ну, теперь я, по крайней мере, знаю, что я понесу наверх, — по своей привычке поигрывая пальцами по стеклу стола, проговорил Бабаян. — Ты не знаешь, он по собственной инициативе на эту проклятую дачу хаживал?

— Не знаю, Владимир Александрович. Про Пашку слышал от него. Это трудный подросток с его участка.

— Ну, будем надеяться. Вызовут, конечно, Соколова. Будем надеяться, он в курсе. Ну, а потом авось да и экспертиза по пленке кое-что даст. — Бабаян, оставив в покое стол, опять же по всегдашней привычке, обхватил себя ладонями за локти. — Пленочка, по-моему, не очень чтобы очень. При первом прослушивании и то кое-какие несообразности обнаружить можно. Будем надеяться, — еще раз повторил он уже без раздумчивости. — А теперь вот что, я сейчас иду с этим делом к Чельцову. Мне там делать нечего, и он отпустит меня скоро. За это время прошу полностью переключиться на версию «Иванов — Качинский». Ибо во всей этой гнусной затее есть нечто, дающее возможность предполагать, что не Иванов наведет нас на Качинского, а через Качинского мы выйдем на Иванова. В общем, сиди и думай, Вадим Иванович! Тут быстро надо думать. Старик долго ждать эффекту от своей затеи не будет…