Евгения Леваковская - Нейтральной полосы нет

Преступник-рецидивист нанес государству ущерб более чем на сто с лишним тысяч. Он грабил магазины и поджигал их, чтоб замести следы. Он получил пятнадцать лет. Он из хорошей трудовой рабочей семьи, на горе матери и родных.

Закрывая дело, Вадим долго допытывался у хлипкого на вид парня, когда, почему он решил не работать, а красть. Когда «вкус к хорошим деньгам» почувствовал?

Навсегда запомнил Лобачев его ответ:

— Когда пацаном на автобазе стал работать. Мне бы три дня вкалывать, а частник за свечу враз пятерку отвалил. А кто там этой свечи хватится?

Так вот, не в равнодушии ли элегантного «частника», владельца «Жигулей», таятся многие причины? Не стоит ли сейчас у ворот какой-нибудь автобазы «Волга» Качинского в ожидании очередного пацана со свечой?

Купил же профессор икону, старательно позаботившись не проверить, откуда она к нему пришла?

Молодой профессор все получил от власти, от страны. Почему он равнодушен к чистоте родного воздуха?

Для Громова деньги не пахнут. Для Качинского не пахнет приобретенное. Казалось бы, полярные силы смыкаются. На перекрестке каких-то событий они совместно противостоят следователю Лобачеву, которому советская власть вручила властные полномочия.

Вадим в этот день не должен был быть в тюрьме. После обеда он встретится с Утехиным, тот сегодня работает с Ивановым. К пяти часам его ждет Бабаян. Будет крупный разговор по «пунктиру».

Было еще одно дело, которое доставит только радость. Надо сообщить старику Вознесенскому, что икона к нему вернется. Телефона у старика, конечно, нет.

Вадим, не откладывая, разыскал номер Совета по делам религии и — не без гордости — попросил сообщить в Колосовск, что образ, похищенный у священника Вознесенского, найден и будет возвращен потерпевшему, как только перестанет быть нужным следствию.

Не все же у следователя одни горькие хлопоты, случаются и радостные минуты.

Вадим уже собирался в столовую, когда зазвонил телефон. Он поднял трубку и, к своему удивлению, услышал, что с ним хочет говорить Качинский.

У Вадима была прекрасная память на голоса. Тембр схожий, но все-таки это не профессор.

Звонивший почувствовал заминку и пояснил:

— Вадим Иванович, с вами говорит не профессор Качинский. С вами говорит его старший брат, адвокат Качинский Семен Яковлевич.

Им не приходилось непосредственно сталкиваться по каким-либо делам, но Вадим ответил, что да, конечно, он знает имя адвоката Качинского.

Брат профессора обратился к нему с неожиданной, даже странной просьбой встретиться немедленно на полчаса, не более. Он находится рядом с управлением, в кафе «Марс». Кафе пусто, никто не помешает им поговорить и пообедать, поскольку в УВД сейчас обеденный перерыв.

— Я могу отложить свой обед, если дело так срочно, — ответил удивленный Вадим. — Заходите. Я сейчас закажу вам пропуск.

— К сожалению, у меня нет с собой ни единого документа. Кроме того, я думаю, нам спокойней будет поговорить здесь.

«Что-то с профессором». Это становилось любопытно. Вадим был в гражданском. Он надел плащ, запер кабинет и пошел.

В вестибюле маленького «Марса» его ждал пожилой, много старше профессора, человек. Вадим усомнился: да родные ли они братья, уж очень велика разница лет? Впрочем, сходство у них было, хотя профессор подавлял барственной респектабельностью, а адвокат, весьма скромненько одетый, скромненько и держался.

— Благодарю вас, — с чувством сказал он, пожимая руку Вадиму. — Пройдемте наверх, я занял там столик. Проходите, вы мой гость, — жестом пригласил он Вадима, когда тот у лестницы хотел пропустить его вперед.

Поднялись. Сели. На столике стояли две бутылки минеральной и рыбное ассорти.

Вадим оценил трезвый, деликатный — ему возвращаться на работу — сервис.

— Сейчас мы закажем, что вам подойдет, — сказал адвокат, намереваясь подозвать официанта.

Вадим остановил его.

— Благодарю вас, но я на диете. У меня хронический гастрит, — возвел он напраслину на свой к селедкиным детям приобвыкший желудок. — Я с удовольствием выпью воды.

— Пусть так, — согласился Качинский. Вадим оценил и его неназойливость.

Небольшой зал был почти пуст: кроме них, только одна, похоже студенческая, компания в противоположном углу. Все молодые, не пьяные, веселые. Около крайнего стола на полу крутился портативный магнитофончик. Вадиму показалось, что он где-то слышал эту песенку.

— Вадим Иванович, — со спокойным достоинством начал Качинский. — Вы простите, что я, не будучи лично знаком, позволил себе обратиться к вам, но в конце концов мы с вами сражаемся на общем фронте. Мы оба юристы.