Димитр Начев - Неуловимый

— Не забывайте: кино и реальная действительность — разные вещи. Мне, например, еще не приходилось слышать, чтобы кто-то из деревенских жителей отравился грибами. Обычно это удел городских грибников-новичков, а также мнимых знатоков, отправляющихся в лес со справочниками Грибы в Болгарии. Вы, может быть, слышали, как одна профессорская семья из Софии…

— Слышали, слышали, — перебила его Вэ Петрова. — Об этой истории рассказывают лет десять, мне от нее уже плохо делается. Давайте лучше послушаем, что обо всем этом думает наш Профессор.

Она имела в виду меня, хотя до звания профессора мне так же далеко, как до Луны. Я всего-навсего выпускник юридического факультета, приехавший в дом отдыха, чтобы писать дипломную работу.

— Жизнь человека — вещь хрупкая, — глубокомысленно заметил я. — В судебной практике известны самые невероятные случаи лишения кого-то жизни. Но проблема не в том, чем и как отравлен человек, а кем и почему, если вообще был отравлен, чему я не очень-то верю. В момент эксгумации это невозможно установить. Необходимо сделать лабораторные анализы, а для этого нужно время.

— Правильно, — послышалось из прихожей, и все мы повернулись на голос. В полутьме вошедшего не было видно, но голос был знаком: он принадлежал директору дома отдыха, который шел к камину. — Был ли он отравлен и вообще была ли его смерть насильственной — об этом будет известно завтра. Пока еще ничего не установлено.

Он щелкнул на ходу выключателем. Над нашими головами вспыхнул свет, и мягкая, как кошачье мурлыканье, интимность обстановки тут же испарилась. Директор включил телевизор, проявляя трогательную заботу о том, чтобы мы не пропустили выпуск новостей. Доктор Эйве кивнул в сторону шахматной доски:

— Сыграем?

Но Леля улыбнулась ему своей подкупающе ласковой улыбкой:

— Мы с Профессором пойдем подышим воздухом.

Когда мы повернулись к выходу, я просто физически ощутил, как мне в затылок нацелены семь дул снайперских винтовок. До этого Леля никогда еще не позволяла себе такой интимности, и поэтому, как только мы оказались на улице, я спросил:

— В чем дело, моя радость?

Ветер стих и дождь перестал, но было очень холодно.

— Не хочешь немножко прогуляться? — В такую погоду?

— А что в ней особенного — погода как погода!

— Хорошо, — сказал я. — Выбирай направление! В сторону леса или в сторону села?

— Да все равно, — Леля прижалась ко мне. — Просто мне захотелось убраться из этой заплесневелой компании.

Перед домом отдыха была асфальтированная площадка, от которой отходили дороги в трех направлениях: одна — узкая дорожка, вьющаяся среди молодого сосняка, — вела к станции; другая — налево — шла к селу; третья — крутая тропинка — взбегала к вершине холма, прямо над домом отдыха.

Мы направились в сторону села. Было темно. Леля просунула руку мне под локоть.

— Если бы не ты, — защебетала она, — я бы пожалела, что приехала в этот дурацкий дом отдыха. Даже представить себе не могла, что будет такая скучища!

— Ну, это как посмотреть, — возразил я осторожно. — Я, например, здесь, чтобы готовиться к госэкзаменам, и чем скучнее, тем для меня лучше. Маринковы приехали, чтобы подлечить расстроенные нервы мужа, суфлерша — чтобы отдохнуть от театра, фармацевт — чтобы восстановить свою латынь, Виолетта Петрова — чтобы глотать свежие сырые яйца, доктор Эйве — потому, что не смог найти чего-нибудь получше, ну а ты — чтобы найти себе мужа, для чего не нужно особых развлечений. Леля укусила меня за ухо. Я взвыл от боли. Она засмеялась:

— За тебя я никогда бы не вышла замуж!

— Это мне известно, — произнес я как можно равнодушнее.

— В самом деле?

Это было сказано с таким ласковым лукавством, что у меня стало радостно на душе. Затем она добавила:

— Ты пропустил Скорпиона.

— Скорпиона?!

— Ну, того, маленького…

— Ах, Выргова… Я не знал, что ты его так называешь, Вероятно, он страдает желчнокаменной болезнью и, кроме того, женоненавистник, не предполагавший, что в такое время года в доме отдыха будут дамы.

Два километра остались позади, мы вошли в село. Я не считал, сколько в нем дворов, но, думаю, не больше пятидесяти-шестидесяти. В центре — площадь, на пей единственное общественно-административное здание, а также почта, магазин, корчма. Мы уже здесь бывали. В корчме очень уютно, и, по сравнению с подобными заведениями в городке возле станции, цены здесь ниже, а закуски — вкуснее. Мы вошли внутрь. Корчмарь улыбнулся нам с профессиональной любезностью: