Димитр Начев - Неуловимый

— Любопытно, — сдержанно произнес доктор Эйве. Вэ Петрова строго посмотрела на рассказчика:

— И что вы хотите этим сказать?

— Ничего. Просто констатирую факт.

— А почему в гробу не было тела? — спросил я.

— Муж инсценировал смерть, чтобы отделаться от жены, — пояснил Выргов, и на его маленьком хитром лице появилась та самая улыбка, о которой я уже говорил.

На мгновение воцарилось неловкое молчание. В нашей компании были четыре дамы: Вэ Петрова, Фифи, Маринкова и Леля. О первых двух я уже упоминал. Маринкова была не более чем супругой товарища Маринкова — крупного замкнутого мужчины лет шестидесяти, по целым дням ходившего по горам возле дома отдыха, не вступавшего ни с кем в контакт, а по вечерам молча сидевшего перед телевизором. Что касается четвертой дамы, то ей я уделю больше внимания, так как думаю, что знаю ее лучше, чем остальных. Зовут ее Лиляна, но все мы почему-то звали ее Лелей. Она настоящая красавица. Доктор Эйве заметил однажды, что она похожа на Джину Лоллобриджиду, но, по-моему, она просто неповторима, и, честно говоря, с каждым днем — а с начала смены прошло ровно одиннадцать дней — я влюблялся в нее все больше и больше, тонул все глубже и глубже и боялся, что к двадцатому дню окажусь на тысячу метров под уровнем моря. Она была первой из нашей смены, с кем я познакомился. Я пригласил ее в свою машину, когда она возле вокзала голосовала на дороге, а потом мы вместе выполнили все формальности по регистрации в доме отдыха, чем дали обильную пищу мещанской мнительности его директора.

Но впереди у нас много времени, о Леле вы будете читать с начала и до конца сего повествования.

— Хотя, — добавил ехидно Выргов, явно не испытывая ни малейшей неловкости, — от плохой жены никуда не убежишь.

Вэ Петрова не выдержала:

— Глупости болтаете. А кроме того, весьма невежливо прерывать мой рассказ.

— Да, конечно, — улыбнулся ей доктор Эйве. — Пожалуйста, продолжайте! Итак, произвели эксгумацию. Что она показала?

Но Вэ Петровой не удалось продолжить рассказ. Неожиданно вмешалась Маринкова, в руках которой, как всегда, мелькали две толстые спицы:

— Насчет камней — это вполне возможно. В прошлом году мы смотрели фильм о подобной истории. Полиция раскопала могилу жертвы, и в гробу оказались несколько речных камней.

— Я тоже смотрел этот фильм, — сказал мужчина, сидевший рядом с суфлершей. — Очень интересная интрига.

Насколько нам известно, этот отдыхающий был фармацевтом, но мне он ужасно напоминал преуспевающего бармена — может, из-за холеных рук и ловких, уверенных движений, которыми он раздавал карты.

— А потом выяснилось, что жертву отравили, — продолжала Маринкова.

— Да оставьте вы этот фильм! — слегка повысил голос доктор Эйве. — Сейчас нас интересует, что произошло в селе.

Петрова изящным движением откинула назад свои пышные волосы.

— Две недели назад здесь умер старик. Жил он один, Похоронили его, как положено, а вот сегодня произвели эксгумацию, и носятся слухи, что умер он не собственной смертью.

— Значит, и его отравили, — заметила Маринкова.

— Отравили?! — скептически ухмыльнулся Выргов. — В наше время очень трудно кого-нибудь отравить. Власти строго контролируют продажу ядов. Даже мышьяк невозможно достать, не то чтоб цианистый калий или что-либо подобное.

Внезапно я понял, почему мне так несимпатичен этот маленький человечек. Он страшно напоминал проклятого старшину, который всегда ко мне придирался и регулярно лишал меня увольнительной в город. У него была такая же ухмылка.

— А вам откуда это известно? — спросил Бармен, т. е. фармацевт. — Вы, случайно, не пытались отравите свою жену?

Выргов промолчал, но улыбочка из скептической превратилась в презрительную. Моя же Лоллобриджида наивно оглядела присутствующих:

— Наверное, он отравился грибами. В этом лесу навалом грибов. Если вы смотрели фильм «Я, Клавдий», то помните — там все травились грибами.

— Да, но старик не был императором, — мрачно произнесла Маринкова. Наступило тягостное молчание. В тишине было слышно, как ветер раскачивает голые тополиные ветви и пригоршнями бросает в окна дождевые капли. Стоял конец ноября, и каждое утро мы ожидали увидеть вокруг снежный покров. Однако снега пока не было.

Прерывая затянувшуюся паузу, Фифи, будто в желании продолжить пьесу, сказала:

— Верно, там все травились грибами.

Ее слова прозвучали приглашением к следующей реплике, и доктор Эйве ее произнес: