Богумил Райнов - Ночные бульвары

- Я сейчас распла'чусь, - сказал Робер. - Бросаешь меня и ради Филиппа, и ради всякого старика, но все же я остаюсь тебе милее всех. Я правда сейчас распла'чусь.

Она не ответила. Только промолвила словно самой себе:

- Ни ради кого бы я тебя не бросила, если бы не было уже так поздно.

- А почему ты оставила Филиппа? - спросил Робер, словно не слыша.

- Это он меня оставил. Впрочем, не знаю, как тебе описать....

- По возможности - как было.

- Запутанно было. Он никогда не обещал на мне жениться, но все между нами шло так, словно женитьба - это подробность, которая разумеется сама собой. Пока однажды не выяснилось, что подробность эту Филипп ненавидит смертельной ненавистью. "Для меня это значит - конец любви и жизни, и всего, - сказал он мне. - Лучше в гроб лечь." И поскольку в гроб он ложиться не собирался, и поскольку у меня-то не было намерения целую вечность с ним таскаться и чтоб обо мне по всему городу болтали, я ему заявила, что оставляю его...

- В надежде, что он скажет "да".

- Может быть. Он не сказал "да", но продолжал за мной ходить и я, кто знает почему, тоже не спешила, и дело опять затянулось, но тут объявили конкурс на "Мисс Экс", и я сказала ему, что приму участие, а он ответил, что если я покажусь перед публикой голой, то порвет со мной, а я ему сказала, что глубоко сокрушена и что он очень шикарный человек, и я ему до смерти признательна за то, что он оплатил мне два аборта, но, несмотря на это, я туда явлюсь. И пошла на конкурс, и меня там гоняли по сцене в одном купальнике, и, вероятно, это и решило мою судьбу - не потому что Филипп меня оставил, а потому что я победила в этом конкурсе, и мне сказали, что мне можно поехать в Париж сниматься, а я вообразила себе, что стала кинозвездой, и два года снималась в рекламных фильмах про зубную пасту да бюстгалтеры, пока не найду другого.

- Другое известно, - махнул рукой Робер. - 3начит, вот как тебя бросил этот тип...

- Ну, да. В сущности, я не знаю, он меня бросил или я его, но скорее всего он меня, потому что если б я и не пошла на тот липовый конкурс, он все равно когда-нибудь бы меня оставил... Все это так сложно, искусственно сложно и глупо, что не хочется вспоминать.

- Значит, так с тобой обошелся тот тип... У меня еще тогда руки чесались голову ему разбить и жалко, что не сделал этого. Эти папины сынки, которые думают себе, что весь мир перед ними в долгу.

- Хватит нам про этого Филиппа, - поморщилась Марианна. - Пойдем лучше. Тоже неприятно, но все же в этом больше смысла.

Она взяла свои туфли и сумку, Робер подхватил ее под руку и они снова медленно зашагали по шоссе. Спустившись в низину, они свернули в прибрежную аллею. Над Марной, желто-зеленой и неподвижной, рассеивалась белая мгла. Почти рассвело и в нависших над водой деревьях щебетали птицы - и это был единственный шум, какой улавливало ухо.

- Прямо как в деревне, - сказала Марианна. - Никогда еще здесь не бывала.

- Меня это не удивляет. Эти места - другого рода, чем твои.

- Робер!

- Что тебе?

- Тебе все так же во что бы то ни стало надо во всем найти повод, чтобы напомнить мне о _том_?

- А что мне делать, когда каждое твое слово напоминает мне о том? Предпочитаешь, чтобы я прикинулся дурачком, что ли?

- Предпочитаю, чтоб ты проявил немного такта. Хотя бы немного такта, Робер. Хотя бы в эти мгновения, пока мы вместе, пускай даже если это только на один день.

- Пришли, - сухо заметил Робер.

Дверца в изгороди из подстриженных кустов была не замкнута. Сад тонул в густой синеватой зелени. Дом выглядел необитаемым.

- Или нет никого, или спят сном алкоголиков, - пробормотал Робер.

Он отодвинул один камень под террасой и достал ключ.

- Нет никого. Тем лучше.

Дверь отворилась со скрипом. Робер остановился на пороге, Марианна, устало опустив голову, медленно поднималась по ступенькам террасы.

- Мадам, - пригласил он ее и церемониальным жестом указал вход, словно вводил ее в свое собственное жилище.

Она приблизилась все так же устало, с опущенной головой.

- Подожди. - Он положил руку ей на плечо. - Хочу сказать тебе кое-что, прежде чем войти. Сказать, что хочу, чтоб мы были вместе не один день, а очень долго. Как можно дольше и где бы то ни было...

- О, Робер!

Он услышал, как ее туфли шлепнулись на террасу, и ощутил ее объятие сильное и лихорадочное - и мягкие полные губы - губы Марианны.

- О, Робер! - повторила она через некоторое время. - Как меня измучила эта ночь.

- Я сам измучился.

Воздух внутри был теплый и спертый. Марианна открыла все окна.