Ингрид Нолль - За борт!

Готов ли Герд оставить Ортруд и начать новую жизнь с Эллен? Не рано ли она размечталась о далеко идущих планах — ведь их отношения только-только завязались? Но как тогда понимать его спонтанный жест с красной розой? Разве этот поступок не выдал чувства лучше тысячи слов? Они оба еще достаточно молоды для нового старта и, будучи людьми зрелыми, могли бы провести вместе еще долгие годы, по-настоящему наполненные смыслом.

С другой стороны, он подчеркивал, что чувствует себя виноватым перед Эллен и хочет загладить непреднамеренную ошибку. В конце концов, он лишил Хильдегард с таким трудом обретенного мира, а Эллен — отца или человека, которого она считала отцом. Отсюда и это приглашение в путешествие, и здесь же — в его угрызениях совести — нужно искать причину, почему он так долго отказывал себе в праве влюбиться. Как бы то ни было, даже ради одной Амалии не стоило пренебрегать шансом совершить такой круиз.

С мыслью о дочери Эллен мысленно собралась и вышла на палубу. Долго искать не пришлось. Амалия блаженствовала неподалеку от бассейна, поедая большую порцию мороженого с горячей малиной. Рядом с ней пристроился парень в униформе. Эллен бросила взгляд на нарукавные нашивки — их было всего две. Дочь, кажется, бойко флиртовала, и кавалеру это нравилось. Жаль только, что легкий флирт оказался скоротечным — моряк был явно при исполнении. Как только он исчез, Амалия проворно захватила шезлонг, развернула его к солнцу и вскоре погрузилась в сладкую дрему с закрытыми глазами. На ее губах застыла довольная улыбка. «А что же я?» — подумала Эллен.

В полном составе все компания собралась только за ужином. Ортруд и Герд не разговаривали друг с другом — не иначе опять повздорили. Поэтому Эллен почти ничего не узнала об экскурсии в Арль. В группе нашелся один въедливый всезнайка, он-то все, по мнению Герда, и испортил. Позевывая, Ортруд сообщила, что изрядно вымоталась, так как пришлось, вопреки обещаниям экскурсовода, преодолеть очень длинный путь пешком, а она забыла взять трость. Ее бедные ноженьки жаждут горячей ванны и постели.

Таким образом, слушать французский шансон после ужина они пошли втроем. Амалия считала себя обязанной после каждого номера хлопать дольше и громче остальных. Один раз она даже попыталась выкрикнуть «браво!», но ее голос потонул в общем шуме. В слабо освещенном зале Герд сел рядом с Эллен, заказал шампанское и то и дело брал ее руку в свою. Она же пыталась своими ногами дотронуться до его ног, но по ошибке попала в его израненные пальцы. В перерыве Амалия поспешила за кулисы, чтобы излить певцам свои восторги лицом к лицу.

— Завтра мы прибываем в Сен-Тропе… — почти в один голос произнесли Эллен и Герд и с надеждой взглянули друг на друга.

— Ортруд недавно уже договорилась с этим Ансгаром — мне все время хочется сказать «информатором». Они собираются за город любоваться ландшафтами Прованса и заодно продегустировать тамошние вина. Мне меньше всего хочется быть свидетелем, как у нее сорвет крышу. Так что день наш!

Что могло быть отраднее для слуха Эллен! Она смотрела на Герда сияющими глазами и в шампанском настроении предложила сделать из имени «Ансгар» скороговорку:

— «Ансгар слюни пускал, вино попивал и так устал, что в лавке упал».

Герд мгновенно подхватил:

— «Ансгар болтает сатанинские вещи о древних саксонцах из саг».

— Что это вы раздухарились, как дети? — захотелось узнать вернувшейся Амалии.

— Ничего такого, что могло бы тронуть невинную юную девушку, — продолжая хихикать, ответила Эллен.

Амалия покачала головой и оставила их вдвоем. Зал почти опустел, и они вышли последними рука об руку, и каждый отправился в постель в свою каюту.

На следующий день корабль стоял на рейде, по всей гавани от причала и обратно без устали сновали посыльные суда. Ортруд пропустила завтрак, предпочтя нежиться в койке, и только ближе к обеду собиралась сделать вылазку на берег в компании Валерии и Ансгара. Амалия рассчитывала на веселое время в обществе своих друзей, только Герд с Эллен не строили никаких планов и не спеша бродили по тенистым переулкам маленького городишки. Прямо в порту художники торговали своими яркими картинами. У Герда не было настроения высмеивать мастерство местных живописцев, поскольку никто из ныне живущих художников и в подметки не годился столь почитаемому им Томи Унгереру. Эллен тем временем больше удивлялась бесчисленным яхтам. Демонстративно выставленное напоказ богатство казалось ей совершенно новым, неведомым миром.