Николай Загородный - Раскрытие тайны

Разве могла четырнадцатилетняя девочка, отправляя это письмо, связывать с ним хоть какие-нибудь мысли о своем будущем! Но за первым письмом пошло второе, потом третье. Письма из Варваровки находили сержанта то в Венгрии, то в Чехословакии, а потом и в самом Берлине. Девушка сообщала, что село их быстро восстанавливается, что она уже кончает школу, а в одном из писем радостно рассказывала о том, что Сашка они все-таки нашли — он учится в одном ремесленном училище под Москвой и по окончании хочет вернуться домой, в Варваровку.

Узнав о смерти родных, сержант поначалу решил не возвращаться домой и остался на сверхсрочной службе. Но теперь нашелся младший брат, и что-то новое, близкое и дорогое появилось в его переписке с Татьяной. Маленькая, худенькая, белобрысая девчонка с голубыми глазами, какой он ее помнил, стала теперь уже взрослой, стройной девушкой с тяжелой косой за плечами, с дерзкими глазами, умеющей за себя постоять. Ей шел двадцать первый год. Сержант всегда носил с собой ее фотографию. И, конечно, пришел такой день, когда он, прослуживший из прожитых двадцати девяти лет почти десять лет в армии, захотел переодеться навсегда в гражданскую одежду и обзавестись своим домом.

Так родилась и окрепла эта любовь между двумя молодыми людьми, жизнь которых началась тяжелым тернистым путем и только обещала радость и ласку. Теперь Татьяна, приехав на маленькую, затерявшуюся в гуще деревьев железнодорожную станцию, ожидала прихода заветного поезда.

Но вот вдали показался сперва дымок, а затем и длинная нитка вагонов. Таня в легком светлом платье с букетом нарванных по дороге ромашек торопливо ходила по перрону, стараясь угадать, где остановится шестой вагон.

— Угадаю — значит все будет очень и очень хорошо, — думала она и счастливо улыбалась, прижимая к себе ромашки.

Шестой вагон остановился рядом с кряжистым, широко раскинувшим свои узловатые ветви дубом, — точна в том месте, где стояла девушка. Сердце ее забилось еще чаще.

Быстро летели секунды, но он всё не появлялся.

«Что же это он, бессовестный, еще ждать заставляет», — подумала Татьяна и стала нерешительно подниматься по ступенькам купированного вагона. Прошла дальше, заглянула в одно, второе, третье купе, обошла вагон из конца в конец раз, потом второй, а Гончарука всё не было. Растерянная и встревоженная, она сошла на перрон и спросила пожилую проводницу, куда девался высокий, темнолицый сержант.

— Что-то, дочка, не приметила. Да много их сходит и входит больших и маленьких сержантов, разве за всеми уследишь, — ответила проводница.

Медленно тронулся и вскоре скрылся поезд, которого Татьяна так долго ожидала…

— Что же делать, что делать? — спрашивала себя девушка.

Она решила остаться — ждать следующего поезда.

Но и на следующий день сержанта не было. Не приехал он и на третий день.

Советник юстиции Павел Васильевич Божко как-то занимался материалами по обвинению некоего гражданина Крюка Николая Александровича и недовольно хмурил лоб, потирая руками уже давно поседевшие виски. На первый взгляд выходило, что Крюк вполне честный, порядочный и даже заслуженный человек. Все годы войны он провел на фронте, защищал Сталинград, штурмовал Берлин. Его заслуги отмечены боевыми орденами. Демобилизовавшись из рядов Советской Армии, Крюк стал работать начальником автобазы одного крупного предприятия и по отзывам начальства пользовался на заводе доброй репутацией.

— Хороший хозяйственник, способный организатор, активный общественник, — говорили о нем.

И вдруг выясняется следующее.

В один из сентябрьских дней 1954 года, в самый разгар уборочной, Крюк отказывается выполнить распоряжение и отправить на вывозку хлеба государству двенадцать автомашин из заводского парка. На юридическом языке это называется саботажем, а саботажники, согласно закону, привлекаются к ответственности. Вот почему у прокурора сперва появилось «дело» Крюка, а несколько позднее и сам он был вызван для дачи объяснений.

— Я не хочу быть преступником и отправлять в колхозы заведомо негодный транспорт, — объяснил прокурору при первой встрече Крюк и тут же представил целую пачку документов. Листы техосмотра и дефектные ведомости подтверждали, что добрая половина автопарка к дальнейшей эксплуатации по существу непригодна.