Гуннар Столесен - Ночью все волки серы

На беговой дорожке самые серьезные спортсмены уже начали разминку. Мазали вазелином определенные точки, наиболее важные в стратегическом отношении, и проверяли в десятый раз, хорошо ли завязаны кроссовки. Атмосферу перед марафоном невозможно — описать. Неискушенному человеку может показаться, что по всей стране закрылись на выходной отделения «Скорой помощи» для того, чтобы прислать сюда своих пациентов. Мышечные и ревматические боли в коленях, ступнях и суставах, острые боли в животе, неврозы — все эти болезни пышным цветом распустились в районе старта, глубокий и искренний пессимизм охватил марафонцев. Не менее половины участников сомневались, что сумеют одолеть даже первый километр.

На внутренней дорожке я увидел Эву Енсен в джинсах и зеленой футболке. Мы поздоровались, и я спросил, не собирается ли она тоже принять участие. В ответ она заразительно рассмеялась и покачала головой.

— Но моральную поддержку я всегда готова оказать, — заверила она и окинула взглядом участок размеченной трассы.

Рыжее искусственное покрытие выглядело очень заманчиво в лучах утреннего солнца, и тысячи с трудом сдерживаемых кроссовок отбивали ритмы тамтамов вокруг зеленого озерца посреди стадиона. Я проследил за направлением ее взгляда и обнаружил Вегарда Вадхейма в желтой майке полиции и черных брюках, его темно-синяя кепочка была натянута плотно, по самые угли. Непревзойденный стайер, он показал, на что способен, уже во время разминки, вряд ли кому удастся обойти его и на этот раз.

— Ты не посмотришь за моим пареньком? — обратился я к Эве Енсен и похлопал Томаса по плечу.

Она улыбнулась.

— Разумеется. Пусть садится в машину, мы проедем за нами всю трассу.

— Отлично.

К нам подошел Вегард Вадхейм.

— А ты, Веум, тоже решил покрасоваться?

— Попытка не пытка, — уклончиво ответил я и, чтобы успокоиться, сделал несколько, наклонов.

Выпрямившись, я спросил:

— Как идет расследование?

— А никак не идет, — огрызнулся он.

— Это как же понять?

— Пришли к единодушному мнению, что между событиями тех лет и… этим последним фактом нет никакой связи. Если появится что-то новое, тогда… — он пожал плечами. — А если нет… — Лицо его приняло скорбное выражение. Даже седина стала заметнее. Кожа натянулась на его остром подбородке, и весь он показался мне худым и костистым. Он явно нервничал, наверное, в ожидании старта.

Ждать оставалось недолго. Томас и Эва Енсен подбадривали меня взглядами, а я постарался приладиться к Вадхейму в надежде, что это мне поможет. Впрочем, так оно и случилось на первых пятистах метрах. Затем постепенно, метр за метром, с каждой секундой, я начал от него отставать. На подступах к церкви Фана я еще видел его спину. Потом мы встретились с ним в долине Хаугландсдален, я все еще шел туда, а он уже возвращался.

В течение первых трех с половиной часов километр я пробегал за пять минут. И так, довольно сносно, я продержался тридцать километров, но потом, видимо, дорога пошла в гору. На тридцать шестом километре я хорошо понял разницу между марафоном и всеми другими видами бега. Последние шесть километров трасса пошла такая крутая, что пришлось перейти на шаг, во всяком случае, в самых тяжелых местах. Недалеко от финиша я почувствовал обращенный ко мне беспокойный взгляд Томаса и еще сестринский — Эвы Енсен. Она как будто прикидывала, когда же я все-таки свалюсь. Но я прошел всю дистанцию до конца, и если уж быть точным, то за 3 часа 50 минут и 10 секунд.

Совсем неплохо, если учесть, что мне уже тридцать девять а я никогда раньше не участвовал в марафоне. Вегард Вадхейм победил в своей подгруппе, показав время 2.55.16, и, когда я добрался до финиша, он уже выходил из душа. Эва Енсен предложила подвезти нас до города, но ведь я и сам был на машине. Через час я уже был в состоянии сесть за руль. Эва и Вегард уехали вместе, и я долго смотрел им вслед. Томас спросил, как я себя чувствую, но ответить ему я смог не сразу.

Последнее утро августа было окрашено в мягкие тона и окаймлено солнышком. Женщины отправились на работу в легких блузках, хотя мужчины не выпускали из рук зонтики, испытывая недоверие к объявленному прогнозу погоды. Над островом Аск не было видно ни облачка, а гладь Городского фиорда так и хотелось сравнить со сверкающим зеркалом. Воздух был тих и неподвижен, словно природа замерла на перепутье между летом и осенью. Как ни в чем не бывало, я отправился в контору. После вчерашнего марафона ноги побаливали, но совсем не так сильно, как я опасался. Сказались довольно напряженные летние тренировки, и умеренный темп был, видимо, мне по силам.