Ольга Володарская - Убийство в стиле ретро

— Кстати, — перебил ее Эдуард Петрович. — Не поговорить ли нам об убийстве? Раз уж все мы тут собрались…

— Зачем, Эдик? — подала голос Елена. — Мы все знаем, кого в нем обвиняют, и тема эта для всех нас не очень приятна…

— Значит, все безоговорочно поверили в то, что мой сынуля повинен в смерти двух старух?

— Яблоко от яблони… — многозначительно проговорила Ева.

— Тогда я порошу у вас минуточку внимания, — сказал Эдуард Петрович, поднимаясь со своего кресла. — У меня есть, что сообщать вам… — Он повернул суровое лицо в сторону Катюша и бросил. — Брысь отсюда…

Катя испуганно моргнула, перевела растерянный взгляд на своего босса. Петр кивком головы отпустил ее, он догадался, что Вулф собирается затеять какой-то серьезный разговор, но, судя по напряженному взгляду, не понял, какой…

Когда секретарша скрылась за дверью кабинета, со своего кресла поднялась Ева.

— Я тебя слушать не буду, — бросила она в лицо отцу. — Шел бы ты в жопу, папочка, вместе со своими сообщениями! — Затем она обратилась к Петру. — А вас, господин адвокат, прошу записать, что я выбираю колье с рубиновыми розами… — Она взмахнула своей изящной пятерней. — Чао! Я убегаю, у меня в четыре массаж…

— И мы, пожалуй, пойдем, — впервые подал голос Алекс Бергман. — У Елены через час пресс-конференция…

— Никто отсюда не выйдет, пока я не позволю, — приторно ласково сказал Вульф, а у самого глаза, как два автоматных дула.

— Ну уж извините… — раздраженно буркнул Алекс и, встав с кресла, направился к выходу.

Стоящие у двери охранники, как по команде, сдвинулись, преградив своими слившимися плечами выход.

Алекс недоуменно глянул на майора Головина (типа, что же вы, товарищ милиционер, бездействуете, на ваших глазах мафики бесчинствуют, а вы?), но тот, к огромному Аниному удивлению, никак не среагировал на этот немой призыв. Остался сидеть в расслабленной позе, поковыривая пальцем прореху на рукаве дубленки.

И тут Аня поняла, что он с Эдуардом Петровичем заодно! То есть, он знает, о чем сейчас пойдет речь, и очень заинтересован в том, чтобы разговор состоялся. Что же такое хочет рассказать Вульф, что ненавидящий его майор согласился пойти на компромисс?

Тем временем с дивана вскочила Елена. Она была взбешена.

— Что ты себе позволяешь, Эдик? — вскричала она. — Твои мафиозные выходки здесь неуместны!

— Я прошу несколько минут внимания, в чем тут криминал?

— Я ухожу! И Алекс тоже! Мы не намерены выслушивать твои бредни! — Она решительно шагнула к двери и приказала охранникам. — Пошли прочь!

Парни не пошевелились.

— Станислав Павлович, что тут происходит? — яростно воскликнула Елена, поворачиваясь к Головину. — Почему преступные авторитеты бесчинствуют в присутствии милиции?

— Эдуард Петрович всего лишь хочет поговорить, — рассудительно проговорил Стас. — Неужели так трудно его выслушать, тем более что вы, как никто, заинтересованы в этом…

— Я? — Елена нахмурилась.

— Вы же хотите знать, кто убил вашу мать?

— Вы же мне утром сказали, что это Денис…

— То было утром, а теперь день… — Он переглянулся с Новицким. — И у нас появились новые сведения.

— Хорошо, — кивнула головой Елена. — Я слушаю.

— Вам лучше сесть, — предложил Стас. — Разговор будет длинным…

Елена раздраженно села, супруг ее опустился рядом.

Эдуард Петрович довольно улыбнулся — наконец, он добился долгожданного внимания — и заговорил:

— Думаю, все в курсе того, что Дениску задержали по подозрению в убийстве… И все считают его виновным. Все, кроме меня и настоящего убийцы… — Он обвел сидящих своим фирменным взглядом маньяка-интеллектуала и остановил его на сестре. — И он сейчас находится среди нас…

— Какого черта ты так на меня уставился?! — воскликнула Елена. — Уж не хочешь ли ты сказать, что это я?

Эдуард Петрович перевел взгляд с госпожи Бергман на господина Бергмана, долго изучал его красивое лицо, потом сказал:

— Советую сознаться, Александр Геннадьевич. Ваша карта бита!

Бергман, ни слова не говоря, поднялся с кресла и решительно шагнул к двери.

Вульфовы мальчики синхронно откинули полы пиджаков, продемонстрировав ему рукоятки своих пушек, торчащих из кобуры подмышкой. Бергман отпрянул.

— Чистосердечное признание облегчит меру наказания, — бросил ему в спину Вульф. — Сядете лет на пятнадцать, не больше… Не хочется, конечно, в тюрьму, но с другой стороны, живы останетесь. А на воле что? Кирпич может на голову упасть, или машина ненароком собьет…