Майкл Коннелли - Девять драконов

Если он сможет ей служить и защищать ее, [13] Девиз полицейского управления: «Служить и защищать». у него есть шанс компенсировать, загладить и искупить все. Все, что было до этого.

Он решил дежурить возле нее всю ночь, но усталость в конце концов победила, и он тоже закрыл глаза. Ему снилось какое-то место около реки. Там, под открытым небом, стоял стол с белой скатертью, взбиваемой ветром. Он сидел за столом, а напротив сидели Элеонор и Мэделин, и они ему улыбались. Это были грезы о каком-то месте, где он никогда не был и уже никогда не будет.

Последним рубежом был таможенный и иммиграционный контроль в Лос-Анджелесе. Сотрудник службы быстрым взглядом окинул их паспорта и уже был готов без лишних церемоний их проштамповать, когда что-то на экране компьютера привлекло его взгляд. Босх затаил дыхание.

— Мистер Босх, вы пробыли в Гонконге меньше суток?

— Да, мне даже не потребовалось брать с собой чемодан. Я поехал, только чтобы забрать свою дочь.

Агент службы безопасности понимающе кивнул, давая понять, что ему приходилось сталкиваться с таким и раньше, и поставил печати на их паспорта. Потом взглянул на Мэделин и сказал:

— Добро пожаловать в Лос-Анджелес, юная леди.

— Спасибо, — ответила она.

В полночь они добрались до дома Босха на Вудро-Вильсон-драйв. Босх внес рюкзак в гостевую комнату, дочь вошла за ним. Комната была ей знакома, ведь, приезжая уже несколько раз к отцу в гости, она жила в ней.

— Теперь, когда ты будешь жить здесь постоянно, мы переделаем все по твоему вкусу, — объявил Босх. — Я знаю, в Гонконге у тебя было много плакатов на стенах. Так что в этой комнате ты можешь оборудовать все как хочешь.

В углу друг на друге стояли две картонные коробки, в которых Босх держал файлы со своими старыми делами — вернее, с копиями документов.

— Это я отсюда уберу, — сказал он.

Он по одной перенес коробки в свою спальню. Перемещаясь по коридору туда-сюда, он одновременно продолжал разговаривать с дочерью.

— Я знаю, при твоей комнате нет отдельной ванной, но гостевая ванная, что в коридоре, целиком в твоем распоряжении. Все равно у меня почти не бывает гостей.

Перетащив коробки, Босх сел на кровать и посмотрел на дочь. Она по-прежнему стояла посреди комнаты. Выражение ее лица глубоко потрясло Босха. Он видел, что до нее все явственнее начинает доходить жестокая и неизбежная правда. И не важно, что прежде она неоднократно изъявляла желание жить в Лос-Анджелесе. Теперь она оказалась перед необходимостью остаться здесь навсегда, и постижение этого факта давалось ей нелегко.

— Мэдди, только хочу тебе кое-что сказать, — проговорил он осторожно. — Я привык быть твоим отцом четыре недели в году. Это было легко. Теперь мне будет труднее. Я непременно буду делать какие-то ошибки и очень прошу тебя быть терпеливой ко мне, пока я буду учиться. Но я обещаю, что приложу все старания.

— Хорошо.

— Ну а теперь, чего бы ты хотела? Ты голодна? Устала? Что-нибудь еще?

— Нет, все хорошо. Пожалуй, мне не стоило столько спать в самолете.

— Не страшно. Тебе требовалось поспать. А сон — это всегда на пользу. Он лечит.

Она кивнула и неловко оглядела комнату. Это была стандартная гостевая комната: кровать, комод и стол с лампой.

— Завтра мы купим тебе телевизор и поставим здесь. Из новых, с плоским экраном. А еще компьютер и стол к нему. Нам придется поездить по магазинам и купить множество вещей.

— Думаю, мне понадобится новый телефон. Мой забрал Квик.

— Да, и новый телефон тоже. У меня твоя карта памяти из старой трубки, так что ты сохранишь все свои контакты.

Она бросила на него быстрый взгляд, и он понял, что совершил оплошность.

— У тебя моя карта? Ты взял ее у Квика? А его сестра была с ним?

— Я не виделся ни с Квиком, ни с его сестрой. Я нашел твой телефон, но он был сломан. Я только вынул из него карту памяти.

— Она пыталась меня спасти. Она узнала, что Квик собирается меня продать, и пыталась помешать этому, но он вышвырнул ее из машины.

Босх ждал, что она еще что-нибудь скажет, но она молчала. Ему хотелось бы задать ей ряд вопросов о брате и сестре Пенг, но отец возобладал в нем над копом. Сейчас было не время. Ему надо дать ей возможность успокоиться и свыкнуться с ситуацией. Позже еще успеет побыть копом, расспросить о Квике и о Хи и рассказать ей о том, что случилось с ними.

Он внимательно смотрел ей в лицо: а у нее, похоже, нервное истощение. Она по-прежнему выглядела усталой, даже после сна в самолете.