Фридрих Незнанский - Высший класс

На этом связь оборвалась, и Турецкий с Денисом, дружно завопив «Алло!..», так же дружно замолчали и посмотрели друг на друга.

— Ты слышал? — Александр Борисович вопрос свой задал чисто риторически. — Почему Одесса?.. И почему «девушки», а не «девушка»?! Главное — встречать теперь придется все рейсы оттуда подряд! Ты не знаешь, сколько их?..

Грязнов-младший отвалился наконец назад в кресло и молча проглотил свой коньяк: он каким-то чудом не только не выпустил рюмку из рук, но и ухитрился не разлить ни капли. И лишь после этого ответил другу:

— Рейсов много. Может быть, четыре, а может быть, и пять. Почему Диана размножилась, я не знаю. Звони моему дядюшке сам, а я буду ребят подымать… Надо же — Одесса!.. Кстати, насчет рюмки, дядь Сань, не огорчайся: если не забыл, посуда бьется к счастью!

…Спустя три с половиной часа на борту «Ила», совершавшего рейс «Одесса — Москва», Юрий Петрович Гордеев, только что расправившийся с последним из предложенных стюардессой бутербродов, с сожалением посмотрел на опустевшую тарелку и повернулся к сидевшей рядом с ним Милане.

— Съешьте хоть что-нибудь, — мягко обратился он к девушке, так и не притронувшейся к еде. — Так нельзя, в Москве вам понадобятся силы…

Милана еле заметно вздрогнула и, отвернувшись от иллюминатора, в который смотрела не отрываясь и почти не шевелясь с момента взлета, подняла на Юрия Петровича огромные печальные глаза.

— Я не голодна… Если можно, обращайтесь ко мне на «ты»…

— Тогда взаимно. — Гордеев улыбнулся. — И вот еще что: в Москве вам… тебе придется пробыть не один день, остановишься у меня.

Заметив мелькнувшее в глазах девушки сомнение, Гордеев, к своему ужасу, обнаружил, что краснеет, словно застигнутый на непозволительной шалости мальчишка.

— Не подумай, пожалуйста, ничего… э-э-э… Черт возьми! — Он внезапно разозлился на самого себя. — У нас в гостиницах цены — поднебесные, в них только иностранцы останавливаются или новые русские из провинции, да и то не из всякой!.. А у меня на Новой Басманной большая квартира. И еще одна — в Химках: если тебе так будет спокойнее, я в Химки перееду…

— Из-за меня? — Милана слабо улыбнулась, отчего ее осунувшееся за последние сутки лицо сделалось, по мнению Гордеева, еще красивее. — Что вы!.. То есть — что ты! Не нужно, я ничего плохого и не подумала, просто я сейчас заторможенная… немного…

— Я же говорю, тебе необходимо хоть что-нибудь съесть! — По неясным причинам Юрий Петрович ощутил радостное возбуждение и, решительно взяв Миланину вилку, почти насильно вложил ее девушке в пальцы, одновременно придвигая поближе к ней салат. — Слушайся старших, и все будет нормально!

— Ну, не такой уж ты и старший. — Улыбка Миланы сделалась чуть-чуть веселее. — Мне уже двадцать пять, еще немного — и старая дева… А тебе?

— Ну а я уже вполне могу считаться старым холостяком… Знаешь, мне ведь за тридцать, я старше тебя на… Словом, на весьма удачное количество лет!

Последнее Юрий Петрович брякнул совершенно неожиданно для себя и смутился окончательно.

— Как это — на удачное? — Милана удивленно округлила глаза.

А Юрию Петровичу ничего другого, как честно пояснить мелькнувшую у него мысль, не оставалось:

— Ну, видишь ли… Я как-то читал, при какой разнице в возрасте возникают… Как бы это сказать?.. Словом, наиболее прочные взаимоотношения…

Теперь настала очередь Миланы покраснеть, румянец, проступивший на щеках девушки, оказался очень нежного цвета. Но в глазах, как успел заметить, несмотря на смущение, Гордеев, мелькнула смешинка.

— Я так понимаю, ты имеешь в виду исключительно дружеские взаимоотношения?

— Ну… В общем, да. — Юрий Петрович благодарно взглянул на девушку и поспешил сменить тему: — Скажи, Диана тебе говорила что-нибудь об убийстве ее дружка?

— Значит, его действительно убили… — Она посмотрела на Гордеева с горечью. — Сколько же людей погибло из-за этих проклятых бумаг!

— Не только из-за них, Милана, не только…

Адвокат поправил обшарпанный кейс, лежавший у него на коленях, и оглянулся назад, где в противоположном от них ряду были места Дианы и Демидыча: оба они в отличие от Гордеева и Миланы крепко спали.

— Знаешь, это довольно долгий разговор… У вас в Коломые совсем другой образ жизни, настолько иной, что я пока так и не понял, почему ты… В общем, по-моему, ты здорово отличаешься от всех, с кем нам пришлось столкнуться…

— Да, — серьезно кивнула Милана, — и ты, и твой Демидов — вы оба для нас настоящие иностранцы, почти заморские… Что касается меня, я не говорила тебе, что работаю на одну ивано-франковскую фирму?..