Мария Брикер - Венок кентавра. Желтый свитер Пикассо

Не хотелось выходить на улицу, но все равно пришлось. Варламов тут же вылез из машины и открыл для нее дверь. Зотова юркнула в салон, Иван Аркадьевич уселся рядом, и автомобиль тут же рванул с места. Режиссер молча ждал, напряженно вглядываясь в ее лицо, пытаясь прочитать по нему – осталась ли хоть какая-то надежда?

– Грушевский непричастен к исчезновению Али, больше ничем порадовать не могу. Мы едем в аэропорт, – кратко бросила Елена Петровна. Варламов чуть заметно кивнул и отвернулся к окну. Зотова тоже кивнула, откинулась на спинку сиденья и тут же уснула: обычно сорока минут глубокого сна ей хватало, чтобы восстановить силы и мозги. Обычно хватало… Однако сегодня, когда Варламов разбудил ее на стоянке аэропорта, Елена Петровна подумала, что лучше бы и не спала вовсе. Она совсем расклеилась: голова казалась чугунной, ноги не слушались. Иван Аркадьевич хоть и не спал, но тоже выглядел не лучшим образом: землистый цвет лица, тени под глазами. Как зомби, опираясь друг о друга, они доковыляли до службы безопасности, решив снова начать поиски Алевтины с просмотра записей того дня, когда девушка пропала.

– Ничего! – подавленно сказала Зотова. Они просмотрели записи много раз подряд. От напряжения слезились глаза, изображение на экране расплывалось. – Придется проверять все автомобили, которые выехали из аэропорта с половины девятого до… девяти. Или с половины десятого? Нереально! Практически одновременно несколько рейсов приземлилось. Народу в аэропорту прорва была. А если машина не сразу выехала со стоянки? Нет, нереально, – Зотова откинулась на спинку кресла. – И свидетелей искать бесполезно. Кто сможет опознать Алевтину по старым фотографиям, если короткая стрижка изменила ее до неузнаваемости? Поразительно, Варламов, если бы Алевтина не пропала, то ни один таможенник не остановил бы ее на границе.

– Может быть, попытаться найти свидетелей, показывая всем фото Мишель Ланж? – предложил Варламов.

– Господи, какая чушь лезет вам в голову! Вы уж простите меня, уважаемый Иван Аркадьевич, но сил моих больше нет!

– Что вы сказали? – Иван Аркадьевич переменился в лице. Он вдруг стал белым.

– Вам плохо? – осторожно спросила Елена Петровна.

– Простите… Да… Что-то душно здесь. Давайте еще раз посмотрим запись. Еще раз. Последний.

– Ну хорошо, – озадаченно сказала Елена Петровна. – Давайте посмотрим.

На дисплее в сотый раз начали прокручиваться кадры. Варламов вскочил и ткнул в экран пальцем:

– Это что – зал прилета?

– Да, прилета. Она, вероятно, решила пройти в другое крыло, через аэропорт, и подняться на второй этаж на лифте или на эскалаторе. А… что? – Зотова растерянно посмотрела на Ивана Аркадьевича.

– Вы сказали, что одновременно приземлилось несколько самолетов! Половина девятого. Полчаса на таможенный контроль. Багаж. Все сходится. Париж! Рейс из Парижа. В это время должен был приземлиться рейс из Парижа АF 2944. Ах, я старый дурак! Как же я сразу не понял! – Иван Аркадьевич эмоционально хлопнул себя по бедрам ладонями и заметался по комнате.

– Да не кричите вы! Успокойтесь! И объясните все толком, – разволновалась Зотова, наблюдая за хаотическими передвижениями режиссера.

– Не может этого быть! Все плохо, все очень плохо! – рявкнул Варламов вместо ответа, продолжая бегать взад-вперед.

– Чего не может быть? Что плохо? – Елена Петровна разозлилась.

– А то, что в это время в зале прилета один человек с нетерпением ждал этот рейс АF 2944, потому что думал, что этим рейсом должна была прилететь из Парижа в Москву Мишель Ланж!

– Пикассо! – воскликнула Зотова, округлив глаза. – Алевтина поехала к Пикассо – смотреть выставку его работ! Старушка передала ей приглашение на выставку! – Елена Петровна всхлипнула, шумно вдохнула и басовито захохотала на весь аэропорт. – Варламов, вы идиот! – хохотала Зотова. – Вы хоть понимаете это? Что вы – идиот! Знаете, почему Алевтина смеялась? Она над вами смеялась! Жизнь-то, она по своим законам развивается! У нее свой сценарий. А люди – не пешки, чтобы ими играть.

– Тихо, тихо… – Варламов приложил палец к губам, глаза его стали совершенно безумными и больными. – Все правильно. Девочка, глупенькая… Любопытная девочка… Дурочка… Вот где ошибка! Я все исправлю. Маленькая моя девочка… Потерпи, все будет хорошо!

Зотова резко перестала смеяться. Ей стало жутко смотреть, как режиссер разговаривает сам с собой… Она осторожно обняла Варламова за плечи и повела к машине. А он все шептал и шептал что-то о своей девочке – маленькой, глупенькой, дурочке…