Инна Булгакова - Сердце статуи

— Да. Макс спускался открыть.

— Наверное, можно считать установленным, — обратился ко мне следователь, — что вы Вертоградской ключ не давали, избегая неожиданных визитов. — И — вновь устремив цепкий взор на ювелира: — Вертоградская была вашей любовницей?

— Это неточная формулировка.

— У вас была с ней физическая близость?

— Один раз.

— Товарищ Золотцев, кого вы видели 9 мая на лестнице, ведущей в мастерскую?

— Жену Семена Нелю.

— В мастерскую она не заходила? К вам, Колпаков, вопрос.

— Нет.

— Ее что-то взволновало?

— Взволновало.

— Это выяснилось по дороге в Москву?

— Да.

— Золотцев, вы ведь остались ночевать здесь?

— Да, я крепко выпил.

— Вертоградская тоже ночевала у Любезнова?

— Да.

— И когда вы отбыли в Москву?

— Утром 10-го.

— На своей машине?

— Да.

— Логично предположить, что вы прихватили кого-то из оставшихся гостей.

— Макс попросил подвезти Веру.

— К ней на квартиру?

— Не знаю, где она жила. Когда мы проезжали через Чертаново, она вышла.

— Иван Петрович! — воззвал я. — Вы ж говорили, что едва с ней знакомы.

— Так и есть. Ближе не познакомились.

— Максим Николаевич, допрос веду я. Товарищ Колпаков, 3 июня вы видели изумрудный кулон?

— Видел.

— Расскажите.

— Макс сказал, что застежку так и не починил. Я предложил взглянуть, ну, я специалист. Он принес кулон…

— Откуда?

— Снизу… я за ним не подсматривал.

— Вы в это время оставались наедине с Вертоградской?

— Какие-то секунды.

— Вы предложили Вертоградской уехать с вами в Москву?

— Нет.

— Почему же она ушла с вами?

— Я засобирался ехать, она осталась. И вдруг догнала меня в саду и попросила подвезти до станции: в Каширу еду на съемки, боюсь опоздать на последнюю перед перерывом электричку.

— Вам было известно, что роль в фильме «Императрица» дали не ей, а ее подруге?

— Ничего о ее киношной деятельности я не знал и не интересовался.

— О чем вы с ней беседовали по дороге на станцию?

— Вроде… да, о драгоценности.

— О золотом браслете-змейке, который вы обещали ей в подарок?

Ювелир вспыхнул, как розовый куст, и отчеканил:

— О кулоне.

— То есть?

— Что почем. Она сопоставляла мою оценку с чьей-то там еще. Я посадил ее на электричку в 12.50 и больше никогда не видел.

— Но вы видели, как она уехала?

— Да, она помахала мне рукой из тамбура. И дверцы захлопнулись.

— У меня создалось впечатление, Семен Семенович, что вы относитесь к Вертоградской негативно. На что у вас были причины: трагическая смерть жены из-за алчности любовницы.

— Какая любовница? Я сразу отделался…

— Отделались? Очень хорошо. Однако вы не только подвезли ее до станции, но и проявили сердечную заботу. У нее были тяжелые вещи?

— Только вот эта сумочка. Никакой «сердечности» я не проявил, действовал по привычке.

— По привычке?

— Ну, по-джентльменски.

— А я утверждаю, что она уехала с вами в Москву.

— Нет!

— Это первый вариант. Теперь второй. Иван Петрович, — вдруг круто развернулся Котов, — вы в это время наслаждались рыбалкой на Оке?

— Не особенно. С каждым голом клюет все хуже.

— Вы давно туда ездите?

— Давно. Лет десять.

— Всегда на машине?

— Раньше, до машины, на электричке.

— На каком примерно расстоянии от вашего кемпинга располагалась киноэкспедиция?

— Понятия не имею.

— Даю справку: в двух километрах.

— Спасибо.

— Не за что.

— Во сколько 10 июня вы уехали в Москву?

— Примерно в пять вечера.

— И в девять вам позвонил с кладбища Колпаков, предложив сыграть в покер?

— Да.

— Вы настаиваете на своих показаниях?

Иван Петрович пожал плечами и обронил холодновато:

— Настаиваю.

Раздался входной звонок, дверь распахнулась на секунду, разорвав розовый полумрак. Все вздрогнули, шевельнулись, страшное напряжение вдруг как-то обнажилось.

Вошла Надежда, пробормотав «можно?», и села на резной круглой скамеечке у входа, напротив меня, Федор Платонович слегка поморщился, но стерпел. Зачем, что ей нужно?.. Как вдруг я поймал настойчивый взгляд голубых глаз — и сразу полегчало на душе.

— Что это? — воскликнула Надя, взглянув на стол, где лежали «вещественные доказательства».

— Гражданка Голицына… то бишь госпожа, — следователь улыбнулся мельком, иронически. — Пришли вы кстати, но не мешать!

— Извините. Это вещи убитой?

— Вы их на ней видели?

— Нет, я… Они тут так ужасно лежат, так жалко. Ее нашли?