Владимир Колычев - Смертельные чары

– Значит, рисковый, агрессивный…

– Ну, насчет агрессивности ничего не могу сказать. Он нормально себя вел. Но какая-то скрытая агрессия…

– А на внешность он какой? Какие глаза, нос, рот, может, особые приметы?

– Ну, обычные глаза. Обычный нос. Все обычное. Но какая энергетика… Нет, я не помню, какой он. Если вдруг увижу, то, может, и вспомню…

– А лет ему сколько?

– Взрослый он мужик. Далеко уже за тридцать.

– Как он был одет?

– Ну, обычно. Куртка кожаная, джинсы. Недорогое все, «маде ин Хина»… Да, он еще небритый был. И тогда, в магазине, небритый, и тогда, когда с Тамарой шел. Неухоженная небритость, но смотрится неплохо. Я бы сказала, естественно смотрится…

– Значит, из автобуса он вышел, и Тамара его случайно встретила.

– Как из автобуса выходил, я не заметила, но вид у него был такой, как будто он только что с дороги…

– Они вдвоем шли, больше никого?

– Да нет, никого.

– Обнимались?

– Ну, он ее за талию обнял, а она ничуть не возмутилась… Так, может, этот мужик и убил Молодова?

Федор задумался. Такой вариант, в принципе, не исключен. Любовник Молодовой убил ее мужа. Могло такое быть? Могло. Но если следовать такой логике, то Шадрина мог убить сам Федор. Мог он быть любовником своей бывшей жены? Теоретически мог… К тому же он почти сутки провел в изоляторе по подозрению в убийстве Шадрина…

А может, Шадрина действительно убил любовник Валентины? Вдруг у нее завелся хахаль? Может, у всех баб в поселке мода такая пошла – любовника иметь… Но это абсурд… Вот если бы почерк был разный… А может, убивал один любовник? Один на всех троих – и на Голикову, и на Молодову, и на Валентину? Но это уже абсурд, возведенный в квадрат, а если точнее, то в куб.

Голикова предложила ему тупиковую версию, но Федор сделал вид, что повелся на нее.

– Если так, то ты должна вспомнить, как этот мужчина выглядел. Во всех подробностях. Может, какие-то особые приметы?

– Хорошо, я постараюсь вспомнить.

– Было бы неплохо…

Не верил Федор, что любовник Молодовой причастен к убийству ее мужа. И вряд ли имел какое-то отношение к исчезновению Катерины. Но все-таки он заинтересовался им. Поэтому после тягостного для него разговора с Надеждой отправился в церковь, где отпевали Молодова. Правда, опоздал, и пришлось ехать на кладбище.

Но напрасно всматривался Старостин в печальные лица людей, провожающих Молодова в последний путь. Среди них не увидел он ни одного жителя Подречной. И поблизости никто из деревенских не крутился…

Своему помощнику Федор позвонил на обратном пути, но дозвониться не смог. «Телефон абонента выключен или временно заблокирован». Что ж, бывает.

И в участке Ольгина нигде не было. Может, он обнаружил след Катерины и пошел по нему?.. Но тогда почему не позвонил начальнику?

Старостин отправился к Урицкому. И застал его дома. Николай сидел в комнате за столом и в одиночестве пил водку.

– И что это значит? – удивленно спросил Федор.

– Да так, – вздохнул мужик.

– Катерина не объявлялась?

– В том-то и дело.

– Понятно… Угостишь?

– Спрашиваешь! – Николай оживился, но хватило его ровно настолько, чтобы наполнить стопку для гостя.

– Ну! – Федор перекрестился, поднес рюмку ко рту, выпил, закусил кусочком сала и угрюмо посмотрел на Николая: – И как это называется?

– Что называется?

– А то, что пьем, не чокаясь…

– Так ты не предложил, – в замешательстве глянул на него Урицкий.

– А разве ты у меня в гостях?

– Ну… А, правда, почему мы не чокнулись?

– А потому, что настроение у тебя похоронное. И настроение такое, и вид. И водку ты за упокой пьешь. Или нет?

– За упокой?! Кто за упокой пьет? – побледнел Николай.

– Мы с тобой за упокой выпили. Но я-то не знаю, что с Катериной, а ты знаешь! – пристально посмотрел на него Старостин.

– Федь, я тебя не понимаю! – Голос у Николая задрожал от волнения.

– Катерина где?

– Я откуда знаю!

– На работу она вчера собиралась?

– Ну, собиралась…

– Отгул у нее вчера был. И ты об этом знал.

– Не знал!

– Знал. А она думала, что не знаешь… Куда она вчера собиралась?

– На работу…

– Что ты с Катериной сотворил? – Федор перетянулся через стол, схватил Урицкого двумя руками за грудки, подтянул к себе: – Колись, Коля, пока я добрый!

– Ничего я с ней не делал!

– Где ты ее труп закопал?

– Труп?! Федя, побойся Бога! – подавленно простонал Николай.

– Да я-то боюсь Бога! А ты, вша болотная, кого боишься? Что с Катериной сделал?