Георгий Лосьев - Рассказы народного следователя

Андреев, отложив тяжелое пресс-папье, приготовился записывать.

Кравчук предупредил:

– Смотри не ври, Селянин… Мы про тебя все знаем.

– Известно, Модест Петрович, как вы – при должности… Только чего мне врать? Они меня – собаками. А я – врать буду? Н-нет… Пиши, матрос.

Афонька ответил на все вопросы обстоятельно.

– Можно этому хлюсту верить? – спросил Андреев у Кравчука. – Как, сыщик?

– Можно…

Афонька заторопился:

– Как перед истинным, говорю. Я, коли, засыплюсь, бесперечь все выложу! Завалился – перво-наперво сам себя казни… Душой казнись, правдой. Такая моя натуральность…

– Стоп! Отрабатывай задний! – крикнул матрос. – Выкладывай только про банду! Зачем с Галаганом ехал?

Тут дверь комнаты открылась и вошел начСОЧ.

– Не надо о Галагане, – сказал Борис Аркадьевич и сел на диван. – Продолжай, продолжай, Андреев…

Но матрос доложил, что у него с Афонькой «вроде все».

Борис Аркадьевич прищурился на Кравчука, словно прицеливаясь:

– Слушайте… По вашей линии за этим вандейцем есть что-нибудь? Ну, «долги» имеются?..

Вместо ответа начальник угрозыска сам спросил Афоньку:

– Ты Кремневской коммуны жеребца загнал уже, Афанасий? Выкладывай – кому?

Афоньке – лишний раз – удивление! «Смотри-ка, до чего ушлые эти лягавые! Где Кремневская коммуна, а где – город!.. И промеж имя бандитские шайки, а вот поди ж ты: уже знают…»

Афонька сказал конфузливо:

– Я, Модест Петрович, того жеребца свел вобрат… Возворотил, стал быть, куммунарам. И замест веревочной оброти – цыганскую уздечку… Пожертвовали мы с дедуней…

Товарищ Кравчук до того поразился таким ответом, что медную чернильную крышечку выронил да так и застыл с полуоткрытым ртом. Наконец строго спросил:

– Не сумел сбыть?

– И продать не сумел… А главное… вот, гляньте, – Афонька спустил штаны и показал кое-как поджившее тело на ляжках и ягодицах. – Вот покупатели… Чупахинский кобель… Травили псом… И ищо… Сам дедуня наказал: завязать, говорит, надо, охотиться звал… промышлять зверька… Ну, я и отвел каракового-то.

– Древнейший «станочник» в нашей округе этот сознательный дедушка, – пояснил Кравчук чекистам, – то есть укрыватель конокрадов… Значит, Афанасий Иванович, дедка сам «завязывает»?

– Стал быть, так, – хмуро ответил Афонька и потупился.

– Он не врет, – сказал Кравчук. – Если сказал, значит, так оно и есть. Следовательно, товарищи, у нас претензий к этой личности больше нет… А вы все же вдумайтесь, что получается… Невиданно, неслыханно! Ну, я пошел. До свиданья и ты, Афанасий, а лучше – прощай.

– Вот и рассмотрел я тебя, медик… – задумчиво сказал Афоньке Борис Аркадьевич, когда Кравчук и Константинов вышли из комнаты. – М-да… Рассмотрел… до ляжек. Ну-с, что будем делать?.. Ты хоть что-нибудь понял, что вокруг творится? А творятся, братец, вокруг тебя интересные дела… Украл коня, а куда девать? Повел к прежним дружкам продавать, а те – псами затравили… Дружки-то, взяв в руки власть, оказалось, и знать тебя не хотят! Ведь так, медик? Или не так?

Афонька перевел вздох…

– Выходит, так.

– А ты о том подумал, что не дай бог, те, колыванские, укрепятся, будут они таких, как ты, голяков вешать, расстреливать, башки рубить… Ибо каждый купец сам вор, он очень не любит тех, кто у него ворует… Верно ведь?

И Афонька снова вздохнул:

– Как не верно!

– Что же делать с тобой, медик? Скажи сам… А ведь ты – пролетарий… Конокрад, уголовщина, а все же… пролетарий. Не буржуй, не купец Чупахин, и им не сродни… Или, может быть, я ошибаюсь? Ты белогвардейцу Галагану родной племянник?

– Уж вы скажете!..

– Да, скажу… Гибнут люди, медик. Хорошие люди за вашего брата жизнь отдают, лишаются здоровья, становятся калеками… Смотри сюда, товарищ…

Борис Аркадьевич сбросил с себя обе рубахи, и Афонька увидел: мускулистый торс был сплошь покрыт рубцами и шрамами.

– Фронт, – пояснил начСОЧ. – Всего шестнадцать… Тяжелых – семь. А у тебя что, пролетарий? Купеческие собаки задницу порвали? Не густо, не густо. А ведь и ты все время жизнью рискуешь… Только зачем, для чего?

Наступила пауза… Андреев вскочил со стула и помог начСОЧу одеться…

– У тебя, Андреев, проект «Обращения Сибревкома» к политбандитам есть? – спросил начСОЧ. – Я велел раздать всем отделам для обсуждения… Написал свое мнение?

– Да некогда все! Так ведь оно же не вышло еще, «Обращение»?

– Ничего, выйдет на днях… Нас сама жизнь подстегивает: пусть медик будет первым. С него и начнем…