Светлана Алешина - Африканские страсти

— Она мне даже снилась! — повысила голос Анастасия Николаевна.

— Может быть, ты объяснишь все-таки, что случилось? — спросил Юра.

— Понимаешь, это произошло случайно, но… — замялась Горецкая. — В общем, по моей вине умерла бабка. Но она была очень старая и все равно бы умерла, — поспешно добавила она, замечая, как постепенно вытягивается лицо собеседника.

— Ты что? Рехнулась? Настя, какая бабка? Почему? Что она тебе сделала? — обрушил он на нее град вопросов.

— Я же сказала, что так получилось, — виновато посмотрев на Юрия, опустила глаза Горецкая. — У нее оказалась очень хорошая память, и она многое помнила… А тут еще все эти события…

— Что она могла помнить? О чем? Какие события? — продолжал недоумевать Юрий.

— Я должна отсюда уехать, — театрально заламывая руки, сказала Горецкая. — Я должна…

Клубнев тем временем схватился руками за голову и принялся раскачиваться из стороны в сторону как маятник.

— Господи, моя карьера… — внезапно простонал он. — Я только начал вставать на ноги. Настя, что ты натворила?

Он внезапно вырвал свою руку, которую держала Лариса, и бросился к выходу из кабинета. Лариса не стала его останавливать.

И в этот момент в ее кабинет вошел капитан Карташов в штатском.

— Ну что опять за спешка? — недовольно спросил он.

— Тихо, садись и смотри, — оборвала его Лариса, указывая на кресло. — Давай немного подождем. Она уже призналась, и все это записано на пленку. А сейчас, я думаю, развернется пьеса под названием «Отелло». В роли Дездемоны выступит Анастасия Горецкая, а в роли мавра — депутат городской думы Иван Клубнев.

— А дальше?

— А дальше появимся мы.

— Не возражаю…

Карташов пожал плечами и уставился на экран.

— Юра, выйди, пожалуйста, — прозвучал глухой голос Клубнева.

Он уже стоял на пороге кабинки для «конфиденциальных» разговоров. Горецкая, вздрогнув, уставилась на мужа так, как будто увидела привидение. Юра же, удивленно вскинув брови и усмехнувшись, встал.

— Извини, старик. Так получилось.

Он похлопал депутата по плечу и вышел из кабины. Казалось, он был рад, что все закончилось именно так. Похоже, что признания Горецкой и ее приставания насчет Москвы ему самому были неприятны.

— Ты что, за мной следил? — вскочила Анастасия Николаевная со стула.

Ее глаза пылали праведным гневом.

— Делать мне больше нечего, — устало ответил Клубнев. — Сядь на место и перестань из себя опять кого-то изображать. Я не знаю всех твоих ролей и сейчас не оценю твоей игры.

Горецкая хмуро посмотрела на мужа и села.

— Ты всю жизнь играешь: сначала роль жены, потом матери. Я уверен, что и сейчас, с Юрием, ты пыталась играть роль любовницы, которую отвергли, — Клубнев поморщился. — Так себе, между прочим, сыграла. Иногда я уже и не могу отличить, где ты настоящая, а где нет. С кем ты спишь, мне все равно. Ты никогда не была монашкой, но сегодня я услышал о тебе такое!

— Что? Что ты услышал? — с ужасом спросила Горецкая. — Как ты мог что-либо слышать?

— Во всех ресторанах стоят камеры. И «Чайка» не исключение.

— Нас что, и сейчас видят и слышат? — с еще большим ужасом спросила Горецкая и привстала.

— Сейчас это уже не имеет значения. Так я все-таки не понял, в чем тебя обвиняют?

Горецкая смотрела на мужа широко раскрытыми глазами, не в силах вымолвить ни слова. Видимо, на нее большое впечатление произвело скоропалительное исчезновение Юрия и внезапное, как снег на голову, появление мужа.

В этот момент Карташов отвел глаза от монитора и вопросительно посмотрел на Ларису.

— Пора? — спросил он.

Лариса кивнула.

— Пожалуй…

Они вышли из кабинета и направились по служебному коридору в зал, прошли мимо стоявшего около стойки бара Степаныча и вскоре уже открывали дверь в кабину, где сидели Клубнев и Горецкая.

— Извините, я вынужден прервать ваш диалог, — так обозначил свое появление перед супругами Карташов. — Продолжим разговор у меня в кабинете.

И, довольный собой и ситуацией, Олег Валерьянович заученным движением обнажил свое удостоверение. Его рука с книжечкой застыла аккурат между лицами обоих супругов.

— Мы с вами уже встречались. Не так давно… По поводу вашего мальчика…

Горецкая сидела молча, опустив голову.

— Я думаю, нам есть о чем поговорить с Анастасией Николаевной, — продолжил Карташов.

— Вы ничего не докажете, — с вызовом подняв голову, заявила она, — я ничего не говорила и никуда не пойду. Ты можешь подтвердить что-либо, что может быть использовано против меня? — обратилась она к Клубневу.