Дмитрий Дубинин - День скарабея

— Кто?! Кто из вас, суки, заложил?! — по квартире разнесся визг Карины. Несмотря на протесты Барина, она вместе с бледным не то от злости, не то от страха Павлом, выскочила из комнаты.

— Сдали, гад буду! — вопил он. — Ты что ж, Серега, делаешь-то, а? Как ты мог? Ты ведь и сам когда-то под статьей ходил!

— Прекрати орать! — Сергей сам сорвался на вопль. — Никто этого не делал!

Завизжала Ира, выкрикивая почти нераспознаваемые фразы.

— А ну, хватит! — послышался волевой голос. То встал с постели Барин, впервые с того момента, когда его положили туда. С поразительной для раненого человека сноровкой он схватил Карину за руку, рванул на себя, свободной рукой врезал куда-то под ребра. Та спокойно опустилась на пол, хватая ртом воздух. Таким же образом главарь поступил и с Павлом, несмотря на то, что тот попытался увернуться.

Потом Половод тяжело опустился на кровать.

— Слушать меня сюда, — заговорил он тихо и устало. Наверное, эта вспышка энергии здорово его подкосила. — Хозяев уважать. Не мешать им. Не орать. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Если что им потребуется — помогать немедленно. Я сказал. Поняли?

Подельники, отдуваясь и кривясь от боли, согласно кивнули головами.

Барин хотел еще что-то произнести, но не успел: глаза его закатились, и он неуклюже рухнул на кровать. Повязка на боку стала быстро наливаться кровью. Карина тихонько выругалась и бросилась к главарю. Паша поднялся и, высунувшись в коридор, просто позвал:

— Надя!

И Надя через секунду появилась в комнате, подключаясь к оказанию помощи главарю. Сергей понял, что ему тут пока делать нечего, и вышел в коридор. Ирина, казалось, уже успокоилась. Однако это было не совсем так.

— Ты с Егором говорил? — спросила она Сергея.

— Насчет интернета? — тихо переспросил Лихоманов. — Говорил. Он сказал, что дает железное слово не вмешиваться.

— Ладно, если так… Сережа?

— Да?

— На что этот Паша намекал? Под какой статьей ты ходил? Что-то я ни разу про подобное не слышала. Или мне этого лучше не знать?

— Ну, это давно было. Я тогда как раз, только из-за границы вернулся, хотел дело открыть. С деньгами было туго, а тут Пашка неожиданно подвернулся. Ты, говорит, с автомеханикой круто разбираешься? Я сказал: есть немного. Ну он меня и свел с одним авторитетом. Его устроила моя квалификация, он мне и предложил хорошо заработать. Устроил в мастерскую за городом… Словом, заказы порой были очень странные. Но зато денег хватило, чтобы потом открыть свое дело.

— Угнанные машины перекрашивал?

— Насчет того, угнанные или нет, не знаю. Но перекрашивать приходилось. Пашка мог бы и не вспоминать, давно действительно было.

— Удивительно, что тебя так легко из этого «бизнеса» отпустили…

— Ничего удивительного. Тот авторитет считал, что лучше кадры обновлять чаще, чтобы застойных явлений не возникало.

… Сергей слегка покривил душой, сказав что «ничего удивительного». Упомянутый авторитет по прозвищу Секач действительно периодически менял своих автомехаников, только вот «уволенные» как правило, пускались в длительное плавание по Вантаю, из которого, конечно, уже не возвращались.

Не простая СТО была у Секача. И не простые слесаря-механики трудились там, а «скоробеи». Так называли специалистов по оперативному перебиванию серийных номеров, быстрой перекраске и мгновенному разбору машин, а нередко и такой же скорой сборке автомобилей из запасных частей.

В Сергея же Секач вцепился мертвой хваткой, быстро поняв, что у парня золотые руки, а лишних вопросов он задавать не будет. В общем, перекрашивать угнанные машины Лихоманову почти не приходилось. Зато, если возникала необходимость сделать из криминальной машины «легитимную» — вот тут Сергей был незаменим. Если в мастерскую привозили переднюю часть от одной машины и заднюю — от другой (но одинаковых моделей, конечно), из рук Сергея вскоре выходило полностью исправное транспортное средство. Впрочем, за «простой» ремонт Лихоманов тоже брался охотно и с неизменно отличным результатом.

Вот только имелся риск, что в мастерской он скоро остался бы один. Матвеич, пожилой костоправ, пошедший в «скоробеи» из-за долгов, наделанных им еще при покупке «мавродиков», так и сказал Секачу: с этим парнем он работать не может — приемы у Сергея какие-то неправильные . Секач, будучи человеком прагматичным, в конце концов уволил Матвеича вниз по Вантаю, но тут неожиданно разболелся красильщик Иван, ровесник Сергея, тоже с руками, растущими откуда надо. Да и разболелся он как-то странно: приходя на работу, принимался жаловаться, что у него в глазах темно и что он ни черта не видит. А потому и работать не может. При этом, когда он покидал мастерскую, «куриная слепота» вдруг исчезала. Получив строгое предупреждение, Иван счел за лучшее сбежать из города. Плавать по Вантаю ему, к счастью, не пришлось.