Чингиз Абдуллаев - Застенчивый мотив крови

— Какие-то проблемы? — спросил он, когда они обменялись рукопожатиями. — Я думал, что на совещании мы обговорили все наши ближайшие планы.

— Нет, я не об этом, — сообщил Максуд, — пришел просить у вас срочный отпуск на два дня. На четверг и пятницу. С учетом выходных получится четыре дня. Думаю, что управлюсь и успею вернуться.

— Ничего не понимаю, — насторожился Реутов, — какой отпуск? Вы только что стали заместителем директора института. У вас столько работы и вы хотите все бросить?

— Нет. Но у меня погиб дядя, брат моего отца, — пояснил Намазов, — и завтра днем там будут отмечать семь дней его смерти. Я его старший племянник и обязан полететь на эти поминки. Вы меня понимаете?

— Конечно, — сразу кивнул Реутов, — конечно, поезжайте Максуд Касумович. Нужно было сразу мне об этом сказать. Никаких вопросов. Спокойно летите к себе и вернетесь в понедельник утром. Все будет в порядке. Наши проблемы могут подождать. Я знаю, как у вас на Кавказе относятся к таким традициям. Поэтому не беспокойтесь. Кстати, передайте привет вашему тестю, когда его увидите. Вениамин Платонович был руководителем моей дипломной работы еще в шестьдесят девятом, когда я оканчивал институт. Можете себе представить, сколько лет с тех пор прошло? Мне было двадцать два, а ему не больше тридцати. Он тогда еще был доцентом. Передайте от меня большой привет.

— Обязательно передам. Но вы об этом мне никогда не рассказывали.

— Странно, — удивился Реутов, — я думал, что вы знаете.

Максуд вышел из его кабинета в некотором смущении, словно их разговор остался недосказанным. Он знал, что Реутов воспринял назначение Намазова безо всякого энтузиазма. Максуд был зятем известного Зайцева, который вполне мог помочь протолкнуть кандидатуру своего родственника в члены-корреспонденты. И называя фамилию его тестя, Реутов словно предупреждал своего заместителя о том, что он понимает, какие силы будут задействованы для продвижения кандидатуры Намазова в руководители института.

Самолет в Махачкалу улетал рано утром. Максуд вернулся домой, собрал небольшой чемодан. К его досаде, вечером приехала Лариса, которая решила с ним попрощаться перед отъездом. И предупредить, чтобы он был осторожнее во время поездки в «этот криминальный город», как она назвала Махачкалу. Намазов не стал с ней спорить. Позвонил дочери, которая удивилась, узнав о его отъезде, и довольно равнодушно пожелала ему счастливого пути. Он попрощался и положил трубку, в который раз подумав, что потерял дочь еще тогда, когда разрешил ей проживать в доме ее дедушки.

В эту ночь он не мог уйти из дома, так как Лариса осталась ночевать в их квартире. В шесть часов утра приехала его служебная машина. Лариса все-таки проснулась и поднялась, чтобы его проводить. Он вспомнил, что в их семье было принято выливать воду вслед уезжавшим, но Лариса не поняла бы подобного жеста, да и выливать воду на их лестничную клетку было невозможно. Соседи могли не понять подобного ритуала. Он привычно сухо поцеловал ее на прощание в щеку. Он уже забыл, когда они целовались в губы. А может, это было только до свадьбы? Максуд вышел из дома, с удивлением обнаружив водителя, терпеливо ожидавшего его у дверей.

— Что случилось? — спросил он.

— Ваш багаж, — пояснил водитель, — я на всякий случай поднялся, чтобы помочь вам с багажом. Если у вас будет тяжелый чемодан.

— У меня только небольшой чемодан на колесиках, — показал Максуд, — никогда не нужно подниматься, если я тебя сам не позову. Идем быстрее, нам еще нужно заехать за моим двоюродным братом.

Салим уже ждал их на улице. В отличие от Максуда у него был довольно большой и тяжелый чемодан. Они достаточно быстро прошли контроль. Правда, проверяя чемодан Салима, сотрудник полиции, просматривая изображение содержимого, уточнил, что именно находится в чемодане.

— Это геологическое оборудование, — спокойно пояснил Салим, — я по профессии геолог и лечу на экспедицию в горы.

Сотрудник полиции согласно кивнул, пропуская его чемодан. Уже в самолете Салим объяснил, что в его чемодане находится оборудование для обнаружения металла и приборы ночного видения, которые он сумел достать в Москве. Но это не оружие, и потому досматривающий чемоданы сержант не обратил внимания на эти приборы. В Махачкалу они прилетели в девять часов утра. Максуда поразили настороженные и мрачные выражения лиц людей, которых он увидел в аэропорту. Казалось, что эти люди разучились улыбаться. У всех были отрешенные лица, никто громко не разговаривал, не смеялся, словно здесь был не кавказский город, а аэропорт где-то в глубине скандинавской страны, где даже громкий разговор считался бы неприличным. И все говорили достаточно тихо, не привлекая к себе ненужного внимания.