Гунар Цирулис - Не верьте в аиста

Девушка Эдгару не понравилась.

— Ты из какого дома отдыха? — спросил он, чтобы переменить тему.

— Я разве похожа на тех, кому раз в год бывает нужна «кустотерапия» и кефир перед сном? — сейчас тон у Ингриды был вполне серьезный. — Терпеть не могу романтику по профсоюзной путевке.

— Все-таки ты, может быть, соблаговолишь поведать, как нам величать основателя теории свободной романтики. — У Эдгара была страсть говорить сложно о самом простом.

— Ингридой. Можете звать Ингой, если хотите короче, даже Идой.

Людей на пляже не убыло; купающихся сменили любители неторопливого гуляния на берегу, свято верившие, что таким образом они могут сбросить килограмм-другой лишнего жира. Кое-где в павильонах вспыхнул холодный и неприятный «дневной свет».

— Теперь или никогда! — убедившись, что остальные идут за ним, Вилис скинул тренировочный костюм и пустился бегом с дюны.

— Ты пойдешь? — спросил Альберт.

— Я без купальника. Пойдем попозже, — ответила Ингрида.

— Я барахлишко покараулю! — крикнул Альберт друзьям, которые уже вошли в воду, затем обратился к девушке: — Ты что — всегда такая откровенная?

— Стараюсь. И знаешь, мои друзья постепенно привыкают.

— Я тоже хочу стать твоим другом, — простодушно признался Альберт.

— Вот видишь, вовсе не так уж трудно обойтись без петляния.

Ингрида встала и потянулась. Альберт тоже вскочил и несмело положил руку на талию девушки. Она резко повернулась и очутилась в объятиях юноши.

— Только давай с уговором: в тот день, когда ты мне надоешь, я тебе скажу об этом в глаза, и мы расстанемся без лишних слов, хорошо?.. Пошли! — она взяла Альберта под руку и грустно усмехнулась: — Эти вещи можешь смело оставить без надзора, поверь мне…

На берегу Альберта остановил выходивший из воды Варис.

— Позвонить твоей маме, что ты задержишься?

— Будь другом! Скажи, что на реке полный штиль, — после чего пояснил Ингриде: — Моя мамаша волнуется только в шторм…

— У тебя и яхта есть? — Ингрида задумчиво прикусила губу. — Может, тебе все-таки не стоит меня провожать… Видишь ли, у тебя столько всего, что можно потерять…

— Пролетариату нечего терять, кроме своих цепей! — с наигранной бесшабашностью воскликнул Альберт.

В действительности же он чувствовал себя препогано, хотя ни за что на свете не признался бы, что сейчас с удовольствием вернулся бы к ребятам. Альберту частенько доводилось провожать домой девушек, но на этот раз — он был не настолько наивен, чтобы не понять это, — навряд ли их прогулка завершится традиционным ни к чему не обязывающим поцелуем у калитки. И он сам не знал, желает ли этого по-настоящему.

Но Ингрида опять шла впереди и оставалось лишь следовать за ней.

Совсем стемнело, когда они подошли к длинному забору из штакетника, освещенному редкими фонарями. За ним темнел фруктовый сад. В глубине угадывались контуры большого дома.

Ингрида остановилась. Альберт опытной хваткой бывалого сердцееда привлек к себе девушку и хотел поцеловать в губы. Ингрида кокетливо откинула голову вбок.

— Легче на поворотах!..

Раздвинув две незакрепленные снизу планки, Ингрида пролезла в сад и подала знак Альберту. Они прошли несколько шагов, и Альберт споткнулся о корень. Хотел было посветить спичкой, но Ингрида схватила его за руку.

— Не надо.

— Романтика? — Ему хотелось быть насмешливым, но произнесенное шепотом слово прозвучало скорей робко.

Вблизи дом показался еще больше. Где-то играло радио. Музыкальное вступление к спортивной передаче из Москвы, — стало быть, одиннадцать часов. Когда из-за забора донесся свист и подбадривающие вопли тысяч зрителей, Альберт вздрогнул. Но сразу опомнился и улыбнулся — неужели ему тоже нужна моральная поддержка на финишной прямой?

Ставни одного из окон, выходящих в сад, не были заперты. Створка окна от слабого нажима подалась внутрь. Забравшись на кухню, Ингрида позвала:

— Лезь!

— Разве хозяева уже спят? — спросил Альберт, словно сам не знал, в чем дело.

— Теперь можешь спокойно говорить вслух… Осторожно!

Но предупреждение запоздало. Грохнув на весь дом, опрокинулся задетый Альбертом столик. В следующий миг парня стало корчить от смеха. Забыв о всякой предосторожности, он схватил девушку за руку и помчался с хохотом по коридору, по лестнице на второй этаж.

— Мой будуар, — и Ингрида толкнула дверь перед собой.

Альберт поднял девушку на руки и внес в комнату.

— О, ты ходишь на заграничные картины, — подтрунила над ним Ингрида, но тут же, словно прося извинения, обвила руками шею Альберта и поцеловала в губы.