Андрей Константинов - Агентство «Золотая пуля-3». Дело о вдове нефтяного магната

Впрочем, в течение последующих полутора суток у нас было достаточно времени, чтобы с лихвой наверстать упущенное. За все это время мы лишь иногда поднимались с постели, да и то исключительно затем, чтобы добежать до ванной или туалета. Плюс к этому мы поочередно дежурили по кухне, но поскольку продуктов в квартире не было, питались мы исключительно одним кофе. Это обстоятельство, вкупе с регулярными физическими нагрузками, довело нас до состояния полнейшего изнеможения.

Да, и хорошо еще, что мне хватило ума вспомнить и отзвониться Обнорскому, дав отбой фрязинской теме. Иначе могло так случиться, что уже вчера этот тихий, по выражению Стаса, городок с подачи обеспокоенного шефа подвергся бы воздушным бомбардировкам с последующим штурмом бригадами спецназа. Никаких подробностей я Андрею не рассказывал отчасти еще и потому, что сам был не в курсе того, что сейчас происходит во внешнем мире вообще и в мире московского шоу-бизнеса в частности.

И лишь по завершении вторых суток нашего, надо признать, весьма приятного заточения, стали поступать сводки с места ведения боевых действий. Первым позвонил Стас.

— Ну здорово, братан. Как вы там?

— Да ничего, нормально.

— Да я уж наслышан, что все нормально, — захохотал Стас. — У меня тут парни наперебой просятся поставить их на дежурство. На телемонитор.

«Бля, как же это я не подумал! Если у них в этой квартире стоят „жучки", то запросто могли быть установлены и камеры. Эдакая квартирка для сбора компромата. Ну, Стас! Я тебе это еще припомню!».

— Ты чего замолчал, Шах? Да кончай ты, не обижайся… И не вздумай там камеру выламывать — японская, на заказ сделана. Тебе надо целое собрание сочинений выпустить, чтобы за нее расплатиться.

— Ну чего там слышно?

— Можешь считать, что тебе повезло. Похоже, жить пока будешь. Сегодня утром мой шеф выезжал на стрелку с Мамедовым. Инициатором был Рустам. В общем, они там пару часов что-то перетирали и в конечном итоге обо всем договорились. Прикинь, Рустам заключил с нами новый договор о совместной деятельности и предложил долевое участие в охрененном проекте. Вся организация шоу-программ на трехсотлетие Питера пойдет через нас. Представляешь, какие там будут бабули? Шеф так обрадовался, что даже распорядился вернуть Рустаму половину из тех денег, которые ты с Михельсона стряс. Кстати, он тоже был на стрелке. Выглядит нормально. Правда, вот привета тебе почему-то не передавал, — и Стас, довольный, снова заржал. — А знаешь, что самое прикольное? — продолжил он. — За всю встречу Мамедов так ни разу и не спросил про жену. Зато тобой очень даже интересовался. По-моему, он твердо уверен, что ты с самого начала работал на нас. Стремно, да? Слушай, а может, ты и правда к нам перейдешь? Я же тебе говорил, меня шеф ставит на новый проект. Хочешь, я порекомендую тебя на свое место? А что, сработаемся…

— Спасибо, вождь, я подумаю.

— Ну думай. Только недолго — больно место хлебное. Да, знаешь, чьи концерты мы с Мамедовым в Питере будем организовывать? Ни за что не догадаешься?

— Знаю, Элтона Джона, — ответил я и отключил мобилу. После чего вышел в коридор и повернул на щитке общий рубильник. Нечего ребятам халявной порнухой развлекаться.

А еще часа через три позвонил господин Мамедов и, не здороваясь, официальным тоном попросил к телефону Татьяну. Я передал ей трубку и, взяв со стола сигареты, деликатно вышел на балкон. Хотя, признаться, мне было чертовски интересно узнать, о чем они будут говорить.

Минут через пять Татьяна вышла ко мне, протянула телефон, молча закурила. Я ни о чем ее не спрашивал. Молчание продолжалось до тех пор, пока ее сигарета не была выкурена до самого фильтра.

— У тебя есть деньги, Шах? — неожиданно спросила она.

— Да есть немного, а что?

— Дай мне, пожалуйста… ну я не знаю… ну рублей пятьсот. Мне нужно купить самый минимум, чтобы немного привести себя в порядок.

Я прошел в комнату, достал из кармана бумажник, отсчитал пять сотенных бумажек и протянул ей. Татьяна чмокнула меня в щеку и, пообещав вернуться буквально минут через двадцать, выскочила за дверь.

Она действительно вернулась через двадцать минут, вывалила из пакетика на кровать самые разные косметические причиндалы и еще полчаса посвятила изощренному искусству макияжа. Я по-прежнему ни о чем ее не спрашивал, а сама она тоже молчала. Окончив раскрашивание, Таня подошла к висящему на стене большому зеркалу, внимательно осмотрела себя и, похоже, осталась более-менее удовлетворенной увиденным. (Кстати, как и я.)