Андрей Константинов - Гоблины. Сизифов труд

— Благодарствую. Мне бы лучше, при случае, второй том достать, — Филиппов указал на книжку. — Я ведь Лебона только в ранней юности немного читал. Но совсем дурной был тогда, мало что понял.

— По части книжек заумных, это ты лучше к Жеке подкатись. Это он у нас во всяких там философах-навуходоносорах разбирается-ориентируется. Кстати, книжка, которую ты сейчас изучаешь, — это его книжка.

Иван Демидович задумался и после некоторой паузы ответил тихо:

— Положа руку на сердце, Евгений Алексеевич, он… В общем, я его почему-то боюсь… Нет, здесь скорее более уместен глагол «опасаюсь».

Шевченко посмотрел на интеллигентного бомжа с нескрываемым удивлением:

— Это с чего вдруг?

— Не могу сформулировать, — виновато пожал плечами Филиппов. — Скорее, здесь пока имеют место некие ассоциации, лежащие в плоскости индивидуального восприятия.

— Я ни хрена не понял, но могу тебе на это сказать только одно: Жека, при всей своей занудности, — свой парень, в доску. — Тут где-то в глубине коридора послышался призывный перелив звонка домофона. Тарас подскочил и захлопотал суетливо: — О, кажись пришла! Так, Демидыч, давай шустренько перебазируйся: молочко вот, книжечку свою забирай. Только ради бога — ничего там руками не трогай. Телевизор можешь включить. Если будут звонить по служебному, сразу зови меня. О’кей?

Иван Демидович покорно собрал свой немудреный скарб и направился в оперскую. Тарас, задержавшись, бегло осмотрел поляну, выудил откуда-то из-под дивана загодя заготовленную бутылку шампанского и водрузил ее на стол. Затем бросил взгляд в зеркало, пригладил волосы, проверил «хозяйство» на застегнутость и вприпрыжку помчался в коридор.

Звонок продолжал надрываться требовательной трелью.

Напоминая, что «ряд служебных моментов» отлагательства не требует…

Проезд на такси из Парголово в Автово (два лаптя по карте!) грозил влететь Анечке в очень немаленькую копеечку. А ведь потом еще надо было как-то добираться обратно. Но желание попытаться хоть чем-то помочь отцу Михаилу перевешивало любые доводы прагматического характера.

Анечка не ошиблась — в эти часы движение на КАДе было вполне себе резвое, так что такси долетело до Автовского путепровода даже с семиминутным опережением графика. Здесь они подобрали с остановки Ольгу и выдвинулись дальше: в ночь и в совершенно незнакомую для Анечки местность. Причем снова под неприлично громкую музыку «Радио шансон».

«И почему водители так любят всю эту пошлятину?» — недовольно подумала Анечка. Жизнь которой с некоторых пор протекала исключительно под классику.

— Теперь куда, барышни? — перекрикивая музыку, уточнил таксист.

— По Петергофскому шоссе всё время прямо. К бывшей школе милиции, — проложила курс Прилепина. — Вернее, сразу за ней. Сергиевское кладбище.

— Однако! Такие красивые барышни, а вот — подишь ты! Не страшно, ночью-то?

— Мы покойников не боимся! — мужественно ответила Анечка, в данном случае кривя душой: покойников она как раз очень даже опасалась.

— А ведьмы? Вурдалаки? У меня сын сейчас в школе Гоголя проходит. Про «Вия» читает.

— Не боимся. Мы сами в каком-то смысле ведьмы! — буркнула не расположенная к общению с чужаками Ольга.

— Эт-точно! Все бабы — ведьмы! Особенно жены и тещи!

— Вы не могли бы сделать музыку потише? Мне на звонок ответить нужно, — раздраженно и даже грубовато попросила Прилепина. На дисплее ее разрывающегося мобильника высветилось: «Мешечко».

— Не вопрос.

Водила приглушил звук, и Ольга, показав Анечке глазами, мол: «Тишина! Сам чего-то хочет» — ответила:

— Слушаю вас, Андрей Иванович.

— Добрый вечер, Ольга. Не отвлекаю?

— Нет-нет, говорите. Только погромче. Я в маршрутке еду.

— Ольга, я намереваюсь завтра посетить Следственный комитет. На предмет разговора с приснопамятным Артемием Жановичем. Который Тимати.

— У вас сыскалось что предъявить?

— Увы. Твердокаменной доказухи по-прежнему никакой. А оперативная информация, на то она и оперативная, что к делу не подошьешь.

— А как же показания бармена?

— Бросьте, Ольга. Ну зашел оперативник выпить кружку пива. Ну подсел к нему случайно ранее судимый, с героической автобиографией. Ненаказуемо.

— Зачем же тогда ехать? Только вспугнете.

— А я хочу этому самому Тимати в глаза посмотреть. Ну и блефануть заодно, прокачать на «понял — не понял».

— Что сделать?

— Спровоцировать и дождаться ответной реакции. Не хотите со мной за компанию прокатиться?