Галина Романова - Программа защиты любовниц

Робкий гул в кабинете окреп, разросся, начал давить на Мельникова, но он терпел и в общем ропоте не участвовал. Просто сидел на своем обычном месте в углу на стуле, сунув руки под мышки, и сверлил взглядом противоположный угол. На замначальника он не смотрел вовсе, хотя предполагал, что тот в ее левом виске дырку высверлил своими едкими мелкими глазенками.

— Это в самом деле мало похоже на правду, товарищ подполковник, — выступил начальник отдела дознания. — Разрешите?

— Говори!

— Я допрашивал гражданку Ильину под протокол, она все то же самое говорит. Говорит складно, грамотно, но… Но нереально все как-то! По-киношному! С ее слов получается, что тот самый маньяк, которого мы, сбившись с ног, все ищем, зачем-то пришел за ней!!! Зачем???

— И я о том же! — обрадовался поддержке грамотного коллеги подполковник. — Что-то не вяжется как-то! Я поначалу даже поверил ей, а потом… Серийный убийца женщин вдруг убивает мужика?! Не вяжется!

— Мне кажется, она врет, — продолжил начальник дознания. — Или говорит не всю правду. Что-то в этой истории не вяжется.

— Допросили людей, которые ее якобы подобрали на дороге?

— Нет, их еще не доставили, но их уже везут в отдел.

— Отлично!

— По машине информацию проверили?

— Так точно! Эта та самая машина, которая уже находилась у нас в разработке по делу о маньяке, она принадлежит гражданину Игнатенко.

— Вот-вот, и я о том же! — мелко захихикал подполковник. — Сначала-то я, а потом… Девица-то не промах! Она точно все рассчитала!

Сказал и замолчал.

Все уставились на него с распахнутыми ртами, ожидая продолжения. Все, кроме Мельникова. У того просто душа разрывалась на части, он понимал, куда подпол клонит. Сейчас скажет, что Оля прочла об этом человеке несколько месяцев назад в газете. Тогда только ленивый не писал об этом, поэтому и приплела эту тачку. Стало быть, она что? Врет!

Этот узкоглазый умник не мог знать, что у Мельникова с Володиным имеются фотографии этой самой чертовой машины, где Оля в самом деле сидела в день убийства Голубева Ивана. Не приобщали они эти фотографии к делу по понятным причинам, а теперь что делать?! Теперь приобщать? А как объяснить, что столько времени молчали?

Нельзя, за это не только погон можно лишиться, но и работы. К тому же самим собой ради Ольги он бы рискнул, но не бедным Володиным, который лежит теперь на больничной койке весь утыканный иглами капельниц.

Он смолчал.

— Поэтому я думаю, что убила водителя своего жениха она. Утверждения экспертов, что для подобного убийства нужна ловкость и сила, могут быть ошибочными. Еще я думаю, что никак не могут быть связаны эти преступления: убийство Голубева и убийства невинных женщин! Не вяжется ни почерк, ни характер убийцы. У нас же с вами есть психологический портрет маньяка, орудующего в городе?

Все дружно закивали, кроме Мельникова. Он не раз сталкивался с убийцами, которые оказывались прямой противоположностью тех психологических портретов, которые придумали криминалисты-психологи.

— В общем, так… — Подполковник встал, опершись растопыренными ладонями в стол. — Дело с убийством считаю практически закрытым, ей можно предъявлять обвинение! Совещание закончено, все свободны.

Загремели отодвигаемые стулья, народ уважительно зашумел, потянувшись к выходу. Мельников шагнул следом.

— Валера, задержись, — вдруг приказал подполковник и уточнил для верности: — Мельников!

Он встал у двери, дождался, пока они останутся вдвоем, закрыл плотно дверь.

— Ты-то что молчал все время? — с напускным сочувствием спросил его подполковник.

И панибратским жестом махнул ему на диванчик подле своего кресла. Мол, присаживайся, не стесняйся. Мельников остался стоять.

— Не имею ничего сказать, товарищ подполковник, — ответил он, сцепив зубы, чтобы не заорать, не дай бог.

— Как это?! — ощетинился тот сразу. — Искал ее, искал, теперь сказать тебе нечего?! Хотя понимаю! Ты ее искал, а она… Буквально ведь с трапа самолета сняли девицу! Н-да… Как думаешь, врет она?

— Вам в самом деле важно знать мое мнение, товарищ подполковник? — Мельников нагнул голову, чтобы не смотреть в ненавистное лицо.

— А как же, Валера! Очень важно!

— Я считаю, что она говорит правду.

— А почему ты так считаешь? Нет ни единого доказательства, опять-таки странные разговоры, что убийца в маске ее фотографировал. Чушь какая-то!

Вот тут-то бы и ввернуть ему про снимки, что положили в почтовый ящик Володина, и выложить их веером перед подполом, и про мужика в синих кроссовках рассказать, что пацана попросил доставить конверт адресату, и про синюю краску для обуви напомнить, обнаруженную в царапине оцинковки подоконника.