Станислав Родионов: Камень

- Сергей Георгиевич, я пришла к вам за помощью...

- За какой? - чуть повысил он голос.

- Сделайте что-нибудь.

- Что?

- Вы всех знаете, у вас авторитет...

- Освободить тебя по знакомству от уголовной ответственности? Нет.

- Ради памяти о маме, - сказала она то, чего Рябинин давно ждал и чего говорить ей не следовало.

- Вот ради памяти я этого и не сделаю.

- Вы же обещали мне помощь... Любую! Деньги хотели дать...

- Любую, но не противозаконную.

Жанна ничего не сказала - сидела прямо и смотрела перед собой. Но Рябинин понял, что она не видит ни его, ни раскаленной лампы, ни расписанного морозцем окна.

- Я хочу тишины, - тихо выдохнула она.

В кабинете даже батарея утихла.

- Я хочу уснуть и не проснуться...

Лампа горела по-ночному, сонно.

- Сергей Георгиевич, я хочу умереть...

Я хочу умереть, я хочу не проснуться... Рябинин не терпел подобного кокетства. Эти люди, сказав всуе греховные слова, шли домой, ложились и засыпали - до утра.

Жанна открыла сумку, опять замельтешив там скорыми пальцами. Рябинин думал, что она ищет платок. Но скорые пальцы рванули торчащий из сумки какой-то хвостик; рванули, как раскрыли спасительный парашют... В ее руке маятником качался полиэтиленовый мешочек с чем-то белым.

- Сергей Георгиевич, я покончу с собой...

Рябинин не понимал, что у нее в руке. Бомба, взрывчатая смесь, цианистый калий, стрихнин...

- Тут сотня снотворных таблеток.

И тогда он испугался, потому что в его практике бывали случаи, когда взбалмошные девицы легко хватались за снотворное. Мысли о своем уродстве, конфликты с родителями, ссора с дружком... У Жанны причина была серьезнее...

Рябинин вскочил и стрелой бросил руку вперед. Жанна отшатнулась, но уголок мешочка он схватил. Они тянули его в разные стороны ожесточенно, пока полиэтилен не разошелся по шву. Таблетки сыпанулись на пол и градинами запрыгали по паркету.

- Дура! - вырвалось у него.

- А что мне делать? - перевела она дух.

Рябинин так и не сел - ходил теперь по кабинету, и таблетки похрустывали под его ногами.

- Дура!.. - уже убежденно сказал он.

Жанна опять заплакала, но теперешние ее слезы были другими - тихими и безнадежными. Рябинин хрустел таблетками, как морозным снегом.

Допросить, доказать, предъявить обвинение, отдать под суд... А вот как вдохнуть жизнь в это запутавшееся существо? Молодость не очень горюет по настоящему, потому что живет будущим. Жанне теперь казалось, что у нее нет ни настоящего, ни будущего.

- Мне жизнь не мила...

- Ах, не мила? - Рябинин подскочил к ней и чуть не прильнул щекой к ее щеке, соединив их дыхания. - Хочешь кладбищенской тишины? Но кладбище не самое тихое место, Жанна...

Она попробовала отстраниться, задетая его страшным голосом.

- Самое тихое место - это морг. На кладбище хоть птицы поют...

Рябинин отвернулся от нее, как оттолкнулся и вновь пошел хрустеть по кабинету.

- Горе у меня...

- Заболела, да?

- При чем тут заболела...

- У тебя рак? Рак у родственников, у близких? Ах, нет. Тогда нет и горя.

- Судить меня будут!

- Это не горе, это неприятность.

Он понимал, что эти слова не для нее, которая, видимо, за неприятность полагала спущенную петлю на чулке. Но других слов у него не было, и помочь он ей не мог, отчего злился еще больше.

Впрочем, он лукавил самому себе - мог бы помочь. Например, снять трубку и еще раз позвонить инспектору Петельникову, своему другу, и попросить нет, не замять дело и не прикрыть - а лишь вникнуть, вглядеться и вдуматься в собранные материалы. В конце концов, добровольная явка с краденым кольцом... Петельников бы все понял.

Или мог бы придумать ей версию, которых знал сотни. Скажем, завтра является Жанна в милицию, приносит кольцо и рассказывает, как обнаружила его в рукавичке. Или в зимнем сапоге... Попробуй докажи, что кольцо туда не завалилось...

Но Рябинин знал, что не снимет трубку и не придумает ей версию.

- Неужели вам меня не жалко? - спросила она так отдаленно, что ее слова показались эхом.

- Мне маму твою жалко, - вырвалось у него.

Но Жанна этих слов вроде бы не заметила.

- Пусть я ошибаюсь... Но разве у вас не было заблуждений юности?

Рябинин чуть не улыбнулся - им, далеким заблуждениям юности. Да и есть ли они, эти заблуждения? Он не отказался ни от одного из них. А если и отказался, то лишь потому, что с годами поглупел.

- Мои заблуждения были иными.

- Что же мне делать... - сказала она, уже не слушая его.

- Идти с кольцом в милицию и все рассказать.