Сергей Рокотов - Вышел киллер из тумана

"Что ты мямлишь, старый осел?!" - подумал в раздражении Фефилов, но вслух произнес сквозь зубы, пытаясь быть предельно вежливым:

- И что же именно вы вспомнили, Дмитрий Николаевич?

- А вот что, Иван Никифорович, - тихо произнес главный бухгалтер. Секретный код программы знал еще один человек. Как это мне раньше в голову не пришло... Но уж это настолько странно. Просто в голове не укладывается...

- Ну говорите же вы, наконец, - не мог скрыть нарастающего раздражения Фефилов. - И кто же этот человек?

- Это Алла Федоровна Скороходова.

- Да? - как-то рассеянно переспросил Фефилов. - Спасибо за информацию, Дмитрий Николаевич. Большое спасибо...

- Извините, что не сообразил раньше. Просто в голове не укладывается. До свидания.

- Всего доброго, Дмитрий Николаевич.

"Старый дурак, - улыбнулся про себя Фефилов. - В голове у него не укладывается. Еще как укладывается, ох, как все это укладывается в голове. Вот это прямо-таки в десятку..."

Он вспомнил, что ему доложили, как Хмельницкий и Скороходова ходили в Цюрихе вдвоем в ресторан. Тогда он не придал этому никакого значения. А почему бы им туда и не пойти? А теперь он смотрел на все совершенно иначе. Перед глазами встали их лица, припомнились взгляды, которыми они обменивались. Между ними что-то есть, непременно, что-то есть...

А тогда она оставалась одна. Все были на совещании, Стальной попал в больницу, кругом никого... А ведь маху-то дал не только Софронов, ведь он сам поднялся на третий этаж, чтобы переговорить со Скороходовой. А ее не оказалось на месте.

И когда Южаков ломился в кабинет главбуха, она была там, она непременно была там, за дверью. Она спешила, она забыла выйти из программы. А то бы все прошло шито-крыто. Но ничего, теперь вы оба ответите, как положено...

- Ладно, поглядим, Олег Михайлович и Алла Федоровна, кто посмеется последним, - прошептал Фефилов.

- Вы что-то сказали? - спросил водитель.

Фефилов промолчал.

Он глядел в окно на весеннюю Москву, на радостные лица прохожих, на веселых детей, красивых девушек. Слегка тошнило от выпитой водки. А перед глазами вставало морщинистое лицо матери, ждущей его к ужину в обществе шутих-приживалок и своим басистым голосом поучающей их, как жить. И отчего-то ему вдруг стало очень гнусно на душе.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1

Перед ним на письменном столе лежала фотография. И он долго, уже минут пятнадцать, пристально глядел на знакомое лицо.

И давние воспоминания до боли будоражили его душу.

Он до сих пор не мог привыкнуть к своей работе, слишком уж она была оригинальна и необычна. Хотя выполнял он ее всегда безупречно.

Андрей Петрович Стрельцов был профессиональным разведчиком. После окончания института его направили в родной Волжанск на оборонное предприятие. Он занимался научными исследованиями, собирался защитить кандидатскую диссертацию. Но судьба решила иначе. Отношения с начальством не сложились, и его вынудили уволиться с работы. Вскоре он получил повестку в военкомат. В звании лейтенанта поехал служить в секретную воинскую часть в Казахстан. И именно там он понял, что ему придется стать кадровым разведчиком. Там прошел серьезную профессиональную подготовку.

Стрельцов был переведен на работу в Москву, а затем отправлен в длительную заграничную командировку. Незадолго до этого он получил в Москве квартиру и женился. Любил ли он свою жену Галю, веселую, никогда не унывающую учительницу пения в школе, теперь сказать трудно, тогда, наверное, любил. А может быть, и нет, просто ему нужен был близкий человек, слишком уж он в те годы болезненно воспринимал свое одиночество. А вот Галя его не любила, это теперь совершенно очевидно. Во всяком случае, из командировки она его не дождалась, уже через год сообщила ему, что полюбила другого. Он возражать не стал, развод оформили заочно. И вернулся он в Россию буквально на голое место. Сражаться за квартиру и другое имущество с бывшей женой не стал, ему было это противно, даже не стал навещать ее. Снял однокомнатную квартиру на окраине Москвы.

И снова у него никого не было, ни родителей, ни брата, ни жены... Никого - только работа, только Куратор, тот человек, который руководил всеми его действиями, когда он был за рубежом, сначала в Испании, потом в Латинской Америке, то в Аргентине, то в Боливии.

А в девяносто третьем году ведомство вынуждено было отказаться от его услуг - в КГБ произошли большие сокращения. Это был еще один серьезный удар - ведь он жил одной только работой, а ему едва перевалило за тридцать. Но он перенес стоически и этот удар, выслушав распоряжение о сокращении со своей обычной полуулыбкой на губах.