Сергей Рокотов - Свинцовый хеппи-энд

- Теперь ты никуда от меня не денешься, - прохрипел Усатый, все сильнее и сильнее сжимая пальцы.

Телохранители никак не могли разойтись с перепуганными людьми, только Генрих умудрился, пригнувшись, буквально просочиться сквозь толпу.

Он быстро прошел мимо Усатого и Кузьмичева, как-то неопределенно махнул рукой в их сторону и подошел к девушке, в растерянности стоящей на перроне.

- Вы Варвара Раевская? - спросил он, и голос этого железного человека слегка дрогнул. Но девушка ничего не заметила.

- Да, - ответила она.

- Моя фамилия Генрих Цандер. Я руководитель службы охраны Владимира Алексеевича Раевского, вашего отца. Будьте любезны, держитесь меня. Мне кажется, что человек, стрелявший в вас, уже не сможет причинить вам зла, он находится под надежным контролем, как вы видите сами. Я буду стоять с вами рядом, пока не подойдут наши люди. Вы видите, что они не могут разойтись с толпой, напуганной выстрелом. Они обязаны охранять вашу маму - Екатерину Марковну. Может быть, вы видите ее?

Генрих старался говорить как можно более казенным языком, чтобы душившие его слезы не стали заметны.

Марина же была совершенно спокойна. Она почему-то была уверена, что все кончится хорошо. Ее вдохновлял сон, вдохновляли светлые мысли. Она верила, что бог на их стороне, что он поможет им. И он помог, появившись непонятно откуда в лице ее ангела-хранителя Георгия Антоновича Климова.

- Вы знаете этого человека? - спросил Генрих.

- Да. Это Георгий Антонович. Это он спас меня в Рыбачьем.

Наконец, толпе удалось разойтись, а телохранителям взять Екатерину Марковну в плотное кольцо. Они подошли к Марине...

И тут выдержка изменила Кате. Она замерла, в упор глядя на дочь, не в состоянии сделать ни единого шага.

- Это ты? - помертвевшими губами прошептала она.

- Мама?!

- Я... Я... - бормотала Катя. - Доченька... Прости меня за все... Прости...

Она уже буквально падала на руки охранников, но Марина подбежала к ней и сама поддержала ее. А тем временем двое мускулистых телохранителей сумели-таки оторвать пальцы Усатого от горла Кузьмичева.

- Он мертв, - произнес один, глядя на посиневшего, с вывалившимся языком и выпученными глазами Павла Дорофеевича, лежащего на перроне.

- Да и этот, кажется, тоже, - с изумлением произнес другой, глядя на Климова, упавшего своей непокрытой седой головой на промерзший перрон. Екатерина Марковна! - крикнул он. - Они оба мертвы!

Марина, услышав это, бросилась к Усатому и наклонилась над ним.

Он лежал на спине на обледенелом перроне без движения.

- Помогите ему! - крикнула она. - Помогите кто-нибудь! Врачей! Сюда надо врачей!

И, словно бы услышав на пороге жизни и смерти этот родной голос, Усатый приоткрыл глаза.

- Марина? - прошептал он. - С тобой все в порядке?

- Все, все в порядке. А вы!.. Что с вами?

- Я немного устал, дышать трудно, - попытался улыбнуться он. - Сама видела... Пришлось немного потрудиться.

- Откуда же вы на этот раз взялись? Свалились с неба?

- Нет, девочка, все гораздо проще, - произнес он дрожащими губами. - Я ехал в этом поезде из Тулы.

- Держитесь... Сейчас вам помогут.

- Я... Все... Все в порядке... - шептал Усатый. - Я сделал, что нужно. Надька видит меня... Она гордится мной. Прости меня и ее за все...

Подошла и Екатерина Марковна. Кто-то побежал за врачом.

- Вы... Мама? - спросил Климов. Катя молча кивнула.

- Простите нас... - совсем беззвучно прошептал он, делая попытку улыбнуться. - Меня и покойную Надежду. Возвращаю вам дочь...

И закрыл глаза.

- Он умер, - прошептала Марина, беспомощно огляделась и бросилась на шею к матери.

И тут, наконец, сказалось все жуткое напряжение, в котором она пребывала и которого даже не ощущала. Она разразилась отчаянными рыданиями, которые никак не могли прекратиться. Зарыдала и Катя, тоже дав волю накопившимся за последние дни эмоциям. И стоящие вокруг видавшие виды могучие телохранители тоже едва сдерживали слезы.

Мать и дочь сидели на заднем сиденье "Мерседеса", мчавшего их домой. За рулем сидел Генрих Цандер. Он думал о своем. Теперь он может выполнить обещание, данное самому себе, и вернуться в Германию, где его уже отчаялись ждать родители...

А Катя дрожащими пальцами набирала номер телефона Владимира.

- Ну что?!!! - услышала она в трубке взволнованный голос мужа.

- Володя... Володенька... - сквозь рыдания повторяла Катя. - Она здесь, наша Варенька здесь, со мной, я обнимаю ее. Вот она, она снова с нами. Вот она, я дотрагиваюсь до нее, я целую ее. Только... Только... Мы чуть снова не потеряли ее... Там, на вокзале... Не могу, не могу... Потом все расскажу... Володенька... Вот она... Вот она рядом со мной... Девочка моя дорогая... Я обнимаю ее, я целую ее... Доченька наша...