Сергей Рокотов - Тайны подмосковных лесов

- Что так? - вроде бы, нимало не удивившись, спокойным голосом, но на самом деле внутренне похолодев, спросила Маша.

- Дела..., - сделал был шаг назад Аркадий, а потом все же вернулся к истине и через невероятную душевную муку произнес:

- Не могу з д е с ь.

И поглядел при этом в глаза Маше таким не похожим на обычный взглядом, так затравленно и обреченно, что она вздрогнула. Этот взгляд любимого страдающего человека больно кольнул её в самое сердце.

- Ты что, Аркаша? - ласково спросила она, подходя к нему и обнимая его за плечи. Она давно таким тоном с ним не разговаривала. Ведь это "н е м о г у з д е с ь" было фактическим признанием во всем, что случилось, это было первым настоящим откровением между ним за все эти девятнадцать лет их совместной жизни. Одна короткая странная фраза, одно странное слово "з д е с ь" стали для неё путем к прозрению в кромешной тьме.

Аркадий встал с кресла, обнял её и неожиданно зарыдал, как ребенок. Он уткнулся ей в плечо и плакал, не стесняясь своих слез. Слезы эти, ручьем выплескивающиеся наружу, облегчали его душу, вместе с ним уходили боль, грязь и ужас происшедшего.

- Маша, - произнес он, слегка успокоившись и выпив воды. - Расскажи мне все. Что было тогда между вами? Тобой и Быстровым. Расскажи. Я всему поверю и все приму.

- Да ничего не было, - ответила она тихо, почти шепотом. Потом они сели в кресла, и она подробно рассказала ему обо всем, происшедшим той далекой ночью. Аркадий слушал молча, закусив до крови губу и сжав кулаки. После её рассказа он долго молча качал головой, уставившись в одну точку.

- А теперь спрошу я, ты уж меня извини. Спрошу на всякий случай, хоть и знаю ответ, - сказала Маша, выдержав длинную паузу. - Ты убил его?

- Да, - тихо ответил Аркадий, даже не вздрогнув от этого страшного слова, впервые произнесенного вслух.

- Драка? Несчастная случайность?

- Да случайность, конечно. Разумеется, я ненавидел его, он принес мне такую боль, он пытался отнять у меня тебя, я даже думал, что уже отнял, я ещё мало знал тебя. Но убить я не мог. Это стечение обстоятельств. Мгновения. Это как страшный сон. Только за этот сон надо платить, потому что он произошел наяву. Платить всю оставшуюся жизнь.

А затем он тихим монотонным голосом, словно читая научный доклад, все рассказал Маше. Та слушала, подперев руками голову, сжавшись в кресле клубком и не отрывая взгляда от Аркадия. Когда рассказ дошел до кульминационной точки, она слегка вздрогнул и закрыла глаза. Так с полминуты с закрытыми глазами и просидела.

Аркадий закончил рассказ, добавить больше было нечего. Все было только так, как было, и не иначе. Время не повернуть вспять, поправить ничего нельзя. Надо жить дальше.

- Слава Богу, что ты все рассказал мне, родной мой, - подошла к Аркадию Маша. - Но почему ты не сделал этого раньше, гораздо раньше? Я ведь примерно так и предполагала. Но как же нужна была откровенность нам обоим...

- Раньше я не был готов к этому разговору... А почему теперь? Есть причина, и есть повод... Причина - это то, что я действительно не мог больше молчать, между нами давно уже лежала пелена недоговоренности, лжи. Я бы все равно тебе все рассказал. А вот повод... Ты понимаешь, Машенька, какой-то странный человек с сегодняшнего утра следит за мной. И такое ощущение, будто он что-то обо всем этом знает. И, по-моему, я его где-то видел.

- Не бери в голову, Аркаша, все это нервы, воспаленные до предела нервы. Друг перед другом мы чисты, а на остальных нам наплевать. Неужели тебя мучает совесть за этого человека? Он же... Он же был... отъявленным негодяем...

- Нет, Маша, не так все просто. Я тоже уверял себя, что все это случайность, лишь стечение обстоятельств, и на время таки уверил себя в этом. Но с годами до меня дошло, что я лишил человека жизни. И эта мысль все больше и больше не дает мне покоя. Я чего-то постоянно боюсь, я не сплю ночами, мне такое снится, что не дай Бог никому... Но я же не хотел его убивать, хоть он и действительно был отъявленный мерзавец, он такие вещи про тебя говорил... И ещё мать, его несчастная мать... Я видел её всего два раза в жизни, а такое ощущение, что я был с ней хорошо знаком. Я все время вижу её лицо, оно стоит у меня перед глазами, и такая укоризна в её глазах... Мне кто-то недавно сказал, что... это так жутко... но она до сих пор жива...

- Не может быть! Сколько же ей лет?

- Кстати, не так уж и много. Где-то около семидесяти.

- И девятнадцать лет в психиатрической больнице?

- Да выходит, что так...

- Перестань изводить себя, Аркадий, - твердо произнесла Маша. - Ты ничего преступного не сделал. Ты хотел поступить, как настоящий мужчина, разобраться. Мы постоянно себя изводим своей интеллигентностью, мягкотелостью, терпимостью ко всякой сволочи, а вот они-то не думают, они просто действуют. И нечего нам жалеть об этом человеке, если по его же вине произошла такая нелепая случайность... Перестань мучить себя, дорогой...