Светлана Алешина - Странница в ночи

— Прости, что ты тут, собственно, делаешь? И где Саша?

Представив себе, где они меня сейчас обнаружат, я сначала притихла, а потом расхохоталась. Ничего себе картиночка — помощника частного детектива находят запертым в ванной!

Мой смех стал для них подобием маяка в ночи для потерявших курс кораблей — около ванной раздался топот, потом Ларчик осторожно поинтересовался:

— Сашка? Это ты?

Неизвестный гость изумленно протянул:

— Там же никого не может быть… Взгляни — дверь заперта снаружи! Как твоей Саше удалось запереть себя подобным образом?

Тоже мне детектив! Вот такая пришла мне в голову нездоровая мысль… Однако, если я не подам голос, Ларчик так и будет размышлять, каким образом я проявила чудеса смекалистости, закрыв саму себя в этой противной ванной комнате!

— Андрей Юрьевич! — позвала я елейным голоском. — Откройте, пожалуйста!

— Господи, — изумился гость. — Она действительно там! Как же это?

Ларчик быстро открыл, и я предстала их взорам с безмятежной улыбкой. Можно было, конечно, как несчастной пленнице встретить их потоками слез и радостными объятиями, но ситуация меня так рассмешила, что я расхохоталась.

— Саша, что ты здесь делаешь?

— Купаюсь, — сказала я, сдерживая хохот, и пропела: — «Мыла Марусенька белые ножки»… Что еще может делать в ванной вполне приличная девушка, воспитанная в пуританской семье? К тому же одна!

Гость, который оказался вполне симпатичным молодым человеком в усах, таращился на меня столь удивленно, что я опасалась за его рассудок — не каждый день ты находишь помощников детективов в ванных, да еще запертых снаружи!

— Что тут произошло?

— Ничего, — сообщила я. — Вломились в масках Микки Мауса и затолкали меня сюда… Кстати, что они украли, интересно? Пока я сидела там, меня эта проблема занимала больше всего на свете. Что у нас с тобой можно стырить, а, Ларчик? Неужели наш компьютер с шизофреническими наклонностями?

Ларчик метнулся в комнату и облегченно вздохнул:

— Нет, он на месте…

Я искренне пожалела, что этого монстра не соблаговолили удалить от меня на безопасное расстояние — он только и делал, что зависал в самый неподходящий момент.

— Ну, тогда я вообще ничего не понимаю, — развела я руками. — Сия проблема является абсолютно непостижимой для моего детского, неразвитого ума!

Я вышла и осмотрелась.

Знаете, что было самым странным?

В комнате царил абсолютный порядок! То есть два кретина в масках приходили сюда с непонятными целями. Неужели они рисковали свободой исключительно для того, чтобы запихать Сашу Данич в ванную? Нет, это маразм…

— Андрей, — сказала я, став серьезной, — мне все это почему-то ужасно не нравится… Как-то слишком странно повели себя эти ненормальные!

— Саша, в конце концов, это могла быть просто шутка подростков, — начал было Андрей, но я прервала его:

— Нет. Надо внимательно проверить все. Даже компьютерные файлы. Подростки унесли бы магнитофон. А он тоже стоит на месте.

Андрей сурово посмотрел на меня и сказал:

— Я сначала поговорю с Виктором Сергеевичем, а потом уж мы займемся проверкой.

Я вздохнула, но что я могла поделать? По части упрямства мой шеф явно превосходил меня!

— Может быть, я начну без тебя?

— Ты можешь нам понадобиться, — отрезал Ларчик.

Он сел в кресло.

— Найди нам данные по делу Шлендорффа.

— Кого? — переспросила я.

— Розовая папка. Третья сверху.

Я отправилась за ней, размышляя, с чего моего Ларчика вдруг начали интересовать иностранцы, и, пошарив взглядом по полке с папками, решила, что у него безнадежно съехала крыша. Вернувшись, я остановилась в дверях и сказала:

— Нет там такой папки!

Ларчик окинул меня таким взглядом, что я без труда догадалась, что он думает о моих умственных способностях, и встал.

— Я сам найду.

Я пожала плечами, проигнорировав его испепеляющий взор, и пропустила его.

Очень скоро он появился растерянный и развел руками.

— Ее там действительно нет. Куда же я мог ее положить?

— Все, отдыхайте…

Татьяна устало опустилась в кресло, наблюдая, как ее ученицы разбредаются по классу — стройные, изящные, но — бог мой, сколько же она сама настрадалась из-за своих чересчур мускулистых ног и рук!

Она сидела, откинув голову и прикрыв глаза. Занятия, занятия, занятия… Если ради того, чтобы заниматься тренингом этих глупеньких курочек, мечтающих стать «топ-моделями», надо было восемь лет париться в хореографическом училище — то Татьяна самая большая дура на свете… Отказ во всем — и все-таки она не стала балериной! Все ее планы были расстроены замужеством. Хотя его мамаша, конечно, считала иначе. «Брось, детка, просто у тебя никогда не было особого дарования… Для этого тебе не хватает тонкости в кости и изящества».