Сергей Рокотов - Тропинка в никуда

- Слушай, а интересно, в прежних своих жизнях ты тоже был таким же? спросила она его как-то за ужином?

- Не знаю, - засмеялся он. Теперь улыбка его была ещё более обаятельной - ему вставили красивые белые зубы. - Не помню. Но порой мне кажется, что нет. Мне кажется, что я был совсем другим в своей первой жизни. А во второй, которую я помню, я был никаким. Мне постоянно хотелось есть, хотелось согреться, вымыться... Я боролся за свое выживание.

- Но ты не ожесточился душой, ты не стал злым.

- Я не ожесточился, напротив, я размяк. Мне постоянно хочется плакать. Это не дело для мужчины... Это нехорошо.

- Кто знает, что хорошо, что нет. В наше время мы иногда теряем ориентиры добра и зла и вообще не имеем точки опоры. Оставайся добрым, Саша, а сильной буду я. За двоих.

... Когда они ездили в исторический центр города или в пригороды, с ним происходило что-то странное. Его начинало трясти, а на глазах появлялись слезы. Так было около Медного всадника, около Зимнего дворца, на набережной Невы... Видимо, он что-то вспоминал из своей первой жизни... И Вера прекратила эти поездки, они не доставляли ему удовольствия, только страдание. А в спальном районе он чувствовал себя спокойно. Летом она купила машину, "семерку", и они стали выезжать на природу. Подальше от людей. Эти поездки ему нравились.

- Ты раньше не водил машину? - спросила Вера.

- Мне кажется, что водил, - ответил он. - Только больше не хочу. У тебя это получается так здорово...

Пару раз Вера уезжала в краткосрочные командировки за границу. И с тяжелым сердцем оставляла Сашу одного. Она каждый час звонила ему со своего мобильного телефона и спрашивала, как он там. Он бодрился, но она видела, что ему тяжело...

И вот сейчас, в декабре ей предстояла недельная командировка в Москву. И ей ужасно не хотелось оставлять его одного.

- Слушай, Саш, - сказала она, закуривая сигарету. - Послезавтра я должна поехать в Москву. Срочная командировка. Важное дело. Я не могу отказаться. Я и так два раза отказывалась. Начальство недовольно.

Саша помрачнел, опустил глаза.

- Конечно, езжай, если нужно, - тихо произнес он.

- Я... понимаешь. Я вот что хотела тебе предложить... Поедем со мной.

- Да? - привстал он. - А можно?

- Думаю, да.

- А как же я без документов?

- Вообще-то и этот вопрос надо утрясать. Мы что-нибудь придумаем после Нового Года. Муж моей подруги получил высокое назначение в Петербургском управлении Внутренних дел. И она обещала переговорить с ним. Тебе нужны полновесные документы, паспорт, фамилия, имя...

- Но какое? Я же ничего не помню...

- Возьмешь мою фамилию. Хотя нет, корейская фамилия тебе не подойдет. Да придумаем что-нибудь, Иванов, Петров, Сидоров... Имя Александр. Отчество любое. Какая разница? Все равно же, ты живешь уже третьей жизнью. Не вечно же так существовать... Но сейчас дело не в этом. Сейчас я должна уехать на неделю. Почти до самого Нового Года. И мне бы не хотелось оставлять тебя здесь одного. Я вот что хотела предложить. Поехали со мной. На "Красной Стреле." А в Москве остановимся у моей старой подруги, мы когда-то соседствовали в Ростове на Дону, ещё мамы наши дружили, а я буквально опекала Наташу, она ведь лет на восемь младше. Так что, где остановиться, есть. Там документов спрашивать не станут. Так что, поедешь?

- Что-то мне не хочется туда ехать, - глядя куда-то в сторону, произнес Саша. - Только... оставаться одному на целую неделю не хочется ещё больше...

Дело осложняло то, что в отсутствие Веры, он вынужден был сидеть дома, поскольку в настоящее время выходить куда-нибудь без документов было чревато... Покидал пределы квартиры он только в сопровождении Веры. А тут... заточение на целую неделю. Он не мог так долго оставаться один, ему становилось очень тоскливо.

Он подумал несколько минут и сказал, улыбнувшись и махнув рукой:

- Ладно, давай поедем... Была, не была!

3.

... - Хорошее место, правда? - спросила лыжница, пристально глядя своими зелеными глазами на Оксану и Бориса. - Спокойно, тихо... Я уверена, что вам тоже понравится...

Оксана и Борис инстинктивно прижались друг к другу. Чувство тревоги от чего-то непонятного и зловещего все нарастало и нарастало. Но у Бориса это чувство было сильнее, чем у Оксаны, потому что ему казалось, что он видел эту женщину раньше. Только где и при каких обстоятельствах он её видел, он никак не мог припомнить...

Лыжница открыла калитку, и они вошли в небольшой дворик. Навстречу им бросилась огромная немецкая овчарка.

- Фу, Смелый, фу, - осадила её хозяйка. - Свои... Фу! Снимайте ваши лыжи, оставьте их здесь у входа.