Сергей Рокотов - Воскресший для мщения

- Троечки вам, Петр Петрович и Мишель, троечки с минусом, с тремя минусами... Видите, как я произношу и ваши и ваши слова... Вы понимаете, какой актер пропал во мне? - процитировал он слова Нерона. - Эх, знали бы вы, как мной восхищались преподаватели ГИТИСа, где я проучился почти год... Они считали, что у меня великое актерское будущее, что мой диапазон неимоверно велик, что я способен сыграть и Гамлета и Хлестакова. Посмотрите наше кино - разве там актеры, разве этим бездарям можно верить? Где новые Качаловы, Москвины и Ильинские, где наши Николсоны и Марлоны Брандо? Вы оба могли бы стать рядовыми советскими актеришками, на которых тошно смотреть. Чистая самодеятельность... Но ладно, для тех недоумков сойдет и ваша бездарная игра... Есть, правда, и положительные моменты, скажу для справедливости. Вы вот, Петр Петрович, весьма натурально бледнеете, я заметил... Это хорошо, вам режут уши оскорбления в ваш адрес, даже в таком случае... А ты, Мишель, больше пафоса, злости больше... Ненавидь его, ненавидь, пожирай его глазами, представь, что он украл у тебя пятьдесят тысяч баксов... Давайте ещё разочек, и п......ц. Надоели вы мне... Учишь вас учишь, а толку то - знаете одно - баксы давай, баксы давай... Было бы за что, мне не жалко... Я парнишка щедрый, помнится, я в школе подарил одному мальчику старинную римскую монету, доставшуюся мне по наследству... Впоследствии я узнал, изучая каталоги западных аукционов, сколько именно эта монета стоит... Дорого, короче говоря, стоит... Зря я сделал этот королевский подарок, мне бы эта монета больше пригодилась, а этот мальчик стал легавым, представляете - легавым... А что делать? Назад монету не возьмешь, тем более, он её давно потерял... Да и пропади пропадом эта монета, но где элементарная человеческая благодарность, я спрашиваю?! ... Правда, недавно его... того... Я видел его труп, это зрелище не для слабонервных, можете себе представить, десять пуль, из них три в лицо... Рядом рыдала вдова, Юленька, в девичестве Боровитина, и я поддерживал её, как мог, - Гнедой вытащил из кармана кроваво-красного халата белоснежный платочек и приложил к краешку глаза. - Мы все учились в одном классе, и я и Юленька, и покойный легаш... Так вот причудливо судьба играет людьми, усмехнулся он и подмигнул Михаилу. - Кто знает, что нас всех ждет в будущем, воистину, пути господни неисповедимы...

... Метая друг на друга искрометные взгляды Лычкин и Сидельников покинули зал судебных заседаний. Николай Фомич Кондратьев продолжал о чем-то спорить с дочерью, напряженно молчали Сергей Фролов и Олег Никифоров, довольно улыбались представители Тюменской торговой компании. А Инна шла одна, не вытирая слез с глаз, шла, едва не натыкаясь на стулья... Она была одна, совершенно одна - нет ничего, ни Алексея, ни его ребенка... Сочувствия родителей её лишь раздражали... Она поняла окончательно, что любит только Алексея, не может без него жить и будет ждать его все семь долгих лет... Ничего, ей будет только тридцать один, а ему сорок один... Она верила, что они обязательно должны быть счастливы... А потом, так же как и Алексей, представила себе, что такое семь лет, восемьдесят четыре месяца, и силы снова оставили ее...

... Михаил подхватил её под руку, когда она уже теряла сознание и усадил в машину. Было холодно, под ногами гололед, с неба падала снежная крупа. Он отвез её домой и проводил до дверей квартиры.

- Инночка, - произнес он. - Что бы там не случилось, ты всегда можешь обращаться ко мне. Бывают моменты, когда надо быть выше взаимных обид...

Она с благодарностью поглядела на него и нажала кнопку звонка.

Михаил же вышел из подъезда, сел в "девятку" и поехал к платной стоянке неподалеку от его дома. Там пересел в новенькую "Вольво" - 740, которую купил полмесяца назад и поехал обмывать происшедшее... Сегодня он препоручил дела в казино своему заместителю, предварительно испросив разрешения у Гнедого. Тот разрешил погулять в честь такого замечательного события.

Путь его лежал в Чертаново.

... Лариса была сегодня особенно очаровательна. Она в дверях в ослепительном голубом платье, слишком коротком для её двадцати восьми лет. Зато это платье давало возможность полюбоваться её стройными длинными ногами в черных колготках. На ногах были темно-синие туфли на высоченном каблуке. Лариса благоухала французскими духами и накрашена фирменной косметикой.

- Семь! - произнес Михаил с порога.

- Мало, - сузила глаза Лариса.

- Не покажется, - поправил её Михаил. - О нем позаботятся, чтобы не показалось мало...