Сергей Рокотов: Воскресший для мщения

- Лена, скоро поезд, так нельзя расставаться, - досадливо махнул рукой Алексей. - Нельзя так, - повторил он.

- Нельзя, нельзя, - согласилась Лена. - А так жить можно? Нет, ты мне скажи, так жить можно, как мы живем? В каких условиях мы жили в этом проклятом месте? Это разве жизнь? Разве этого я хотела, когда выходила за тебя замуж?

- А чего ты хотела? - помрачнел Алексей, пристально глядя на нее.

- Чего хотела? - сузив глаза, переспросила Лена. - Не знаю, Алеша. Наверное, того же, чего и все женщины, выходящие замуж. Счастья...

- А разве мы с тобой не были счастливы? - почувствовав подступившую к горлу обиду, прохрипел Алексей.

- Может быть, и были... Месяца два перед женитьбой. Да еще, когда я была беременна, и когда Митька родился. А так... Переезды, ожидания, война в Афганистане.. Твое ранение... Нет! - вдруг крикнула она, схватив за рукав мужа и сверкнув голубыми большими глазами. - Я была счастлива, была, когда ты вернулся оттуда живым... Раненым, но живым... Счастлива, когда встречала тебя на вокзале в Белгороде... А потом..., - опустила она руку и снова понизила голос. - Потом все постепенно стало как-то обыденно, скучно, пусто... Эти гарнизоны, казенные квартиры с убогой мебелью... Эта жара, пыль, ишаки... Эти люди вокруг... Скучные грубые солдафоны, мещанки-жены. Они со всем примирились. Им все хорошо, никаких требований к жизни. А мне плохо, понимаешь ты, плохо... И я ненавижу эту Азию, эту жару, пыль эту, мух этих проклятых... Этот махровый национализм... Я по свежей траве соскучилась, по березкам, по елочкам, соснам... Я просто не выношу всего этого, меня душит эта обстановка... И я работать хочу, зачем я бросила пединститут?! Как я теперь жалею об этом, локти кусаю, до того жалко...

- Ну... А если бы я... если бы мы... жили вместе... Если бы меня перевели служить куда-нибудь в Среднюю Россию, если бы служил в Москве или вообще демобилизовался, тогда бы ты была счастлива?

- Тогда бы.. Не знаю. Не знаю, Алеша. Мне порой кажется, что я... Не знаю, - отвела взгляд Лена. - Не знаю, будет ли нам вообще когда-нибудь хорошо вместе...

- Что тебе кажется?! - крепко сжал её руку повыше локтя Алексей, грозно глядя на нее. Какой-то холодок пробежал между ними в последнее время. Он все время старался как-то подбодрить унывающую жену, то шуткой, то каким-нибудь подарком, и постоянной нежностью и вниманием, но с отчаянием видел, что его попытки получались весьма жалкими. Голубые глаза Лены стали какими-то пустыми и обреченными, она практически перестала улыбаться, зато в её разговоре постоянно проскальзывали язвительные нотки, постоянная насмешка над всем тем, что делал Алексей.

Их разговор прервал подбежавший к ним Митька.

- Папа, жарко, так жарко, мороженого хочу, - улыбнулся он и дотронулся своей пухлой загорелой ручкой до отцовских форменных брюк. И тут Алексей почувствовал такой прилив нежности к этому родному маленькому существу в голубенькой кепочке , что у него на глаза навернулись слезы.

До Алексея дошло, что через час он останется совсем один, войдет в свою опустевшую квартиру, в которой уже не будет слышаться звонкий голосок Митьки. "Ничего, зато они будут в безопасности", - успокоил себя Алексей. "Главное, они будут в безопасности, а все остальное ерунда".

- Папа, мороженого хочу, - повторил Митя, схватил с земли свою палку от сачка и, размахивая ей, побежал по перрону.

- Ладно, Лен, - пробасил Алексей. - Образуется. Все образуется. Пойду, мороженого куплю. Тебе купить?

- Нет, не хочу, - еле слышно ответила Лена. - Мы пойдем посидим в здании, здесь так печет, невозможно. Коля! - позвала она шофера. - Постой с вещами, мы с Митей пойдем внутрь, а то меня солнечный удар хватит. Митя! Иди сюда, сынок!

- Я не хочу туда! - закричал Митька, размахивая палкой.

- Пошли, говорю! Будешь ты меня слушаться, или нет?! Если не пойдешь, папа тебе не купит мороженого! Иди же сюда, наконец!

Малыш нехотя подошел к матери.

- И опусти ты эту дурацкую палку, - раздраженно говорила Лена. - Так и ждешь, что ты ткнешь ею мне в глаз...

Она взяла сына за руку, и они вошли в здание вокзала. За ними шагал Алексей. Коля подошел к чемоданам.

- Пойдем, посидим вон там, тут хоть более менее чисто, - сказала Лена и повела сына к скамейке слева. Там сидели двое прилично одетых мужчин в одинаковых белых рубашках и галстуках и о чем-то неторопливо беседовали.

- Я не хочу здесь сидеть, сама сиди, - захныкал Митя, надув губки. - Я с папой пойду за мороженым...

- Нечего тебе туда идти! - ещё более раздраженно произнесла Лена. Папа сам сходит. Иди сюда, посмотри, какой ты грязный, рубашка опять вся в пыли, на тебя не настираешься. Господи, какой же все это кошмар! И двое с лишним суток ещё ехать... А потом ещё до Белгорода... Как только я все это вынесу?