Анна и Сергей Литвиновы - Исповедь черного человека

Владислав отчасти воспринимал жизнь словно последовательность испытаний — разной природы и различной степени сложности, — через которые требовалось пройти. По мере того как он их проходил, судьба расплачивалась с ним различными наградами — а если он жизненный экзамен вдруг, к примеру, заваливал, выдумывала ему наказание. Так было с поступлением в институт — он выдержал проверку на «хорошо» и «отлично», а в качестве приза получил столичный вуз и всю Москву вместе с ее театрами, библиотеками, девушками и другими искусами. Так и теперь — он выдержал два месяца физической работы на целине, и ни ему самому, ни тем более его товарищам не в чем упрекнуть его. Он даже заработал немного денег (вот и приз!), но, главное, с чувством исполненного долга может теперь отсыпаться на нижних нарах товарняка Бийск — Москва. Ну, и не только отсыпаться, но и мечтать, конечно. О новых поверках судьбы (если выражаться высоким штилем), которые ему еще предстоят впереди и через которые он с честью пройдет. И сейчас его манила мечта о чистом, красивом конструкторском бюро, в котором он — в компании таких же, как он, парней и мужчин, увлеченных своим делом, — будет проектировать или конструировать что-то Очень Важное — новый сверхзвуковой самолет, например, или ракету. И даже не имело особого значения, где будет находиться это чистое, красивое конструкторское бюро: в Москве, а может быть, в Академгородке в Сибири или в секретном военном городке. В столице, конечно, предпочтительней — но решающего значения место его будущей прописки не имело. Как не играл даже особой роли вопрос, сколько — то есть какую зарплату он будет получать за свой труд. У всех молодых инженеров, проектантов или конструкторов, ракеты они делают или мясорубки, заработок после окончания вуза был примерно одинаковый — около тысячи рублей [1] Здесь и далее цены указаны до деноминации 1961 года. . Конечно, те, кто занимается ракетами или самолетами, вестимо, имеют — в отличие от проектантов мясорубок — надбавки: за вредность, секретность и прочее. А если надеть погоны, то оклад еще как минимум в два раза увеличится! Но, видит бог, совсем не деньги все определяли. Просто не хотел Владислав проектировать мясорубки — хотя признавал громадное их народнохозяйственное значение.

Его тяга к небу была, правда, исключительно книжной. Он не строил планеры, не занимался в авиамодельном кружке, не посещал аэроклуб — да и не было в Энске, откуда он родом, ни того, ни другого, ни третьего. Зато Владик знал имена и биографии всех летчиков, спасавших челюскинцев, проштудировал книжку Перельмана «Межпланетные путешествия» и даже пытался читать труды Циолковского. А в вузе пошел в кружок высотных полетов, или стратосферный кружок — так называли, чтобы всуе и для маскировки не употреблять слово «космос», — секцию, где занимались полетами космическими. И они втроем, с Радькой и Слоном, даже сделали курсовую работу под названием «Основные принципы построения аппарата для пилотируемого заатмосферного полета». Ругались между собой по-страшному, чуть не разбежались навсегда — однако курсовик все-таки доделали, защитили и получили все трое «отлично».

Придумывать, а потом создавать то, чего никогда не было прежде, что-то совершенно новое, казалось для Владика чрезвычайно увлекательным. Новый аппарат! Да еще для космоса! Это вам не мясорубка!

И теперь Владик возвращался в Москву в предвкушении. Аж под ложечкой подсасывало. Словно он свидание с девушкой предвкушал. Однако на сей раз чувство было связано не с девчонкой, а с будущим делом. С работой.

И предчувствия его не обманули.

Едва они приехали, снова заселились в свою мансарду и появились в институте, у доски расписания и приказов их нашла секретарша из деканата.

— Рыжов! Иноземцев! — крикнула она недовольным тоном. — Срочно в деканат! Для вас там телефонограмма пришла!<

Телефонограмма?! Ни разу в жизни ни Радию, ни Владиславу сроду никто не направлял никаких телефонограмм. Телеграммы — были, родители слали, и порой они, студиозусы, подавали ответы: СДАЛ ФИЗИКУ ОТЛИЧНО ВЫЕЗЖАЮ КАНИКУЛЫ ДВАДЦАТОГО ВЛАДИСЛАВ. А вот телефонограммы! Телефонограммы были из совсем другой, не студенческой, жизни. Они принадлежали миру кино, книг, миру больших начальников, ученых и специалистов. Никто из парней не знал и не догадывался, что довольно скоро в их повседневный обиход войдут и телефонограммы, и совсем не известные им (как и большинству населения Союза) ВЧ-граммы.