Чарльз Тодд - Признание

— А знаете, что я сейчас вспомнила? В первый теплый день после того, как Джастин приехал в «Берег», мы пошли купаться на реку. И я увидела, что его грудь покрыта ужасными шрамами. Я спросила, откуда они. Он сказал, что долго лежал в больнице. Я подумала, что ему делали какую-то операцию. Вот почему он был такой худой и бледный. Тогда, в детстве, я легко отвлекалась. Но теперь понимаю, что шрамы были не такими, какие остаются после операции. Я ведь помогала ухаживать за ранеными во время войны — читала им, писала за них письма, отвлекала их от страданий. Мне тогда и в голову не приходило, что… его шрамы тоже были ранами.

Ратлидж промолчал.

— Скажите, это его родители… это из-за них? — робко спросила Синтия.

— Нет, не родители, — ответил Ратлидж. — Неизвестный.

— Боже правый! Жаль, что мне никто не сказал… Жаль, что я ничего не знала!

— Вряд ли миссис Рассел хотела, чтобы вы знали. Она понимала: самое важное — забыть.

— Она даже Уайату ничего не сказала?

— Скорее всего, нет. По той же причине.

Синтия глубоко вздохнула:

— Если найдете его, пожалуйста, сообщите мне… если с ним все в порядке?

— Если он сам захочет.

Ей пришлось довольствоваться таким ответом.

Войдя в больницу, Ратлидж тут же встретил медсестру, с которой разговаривал раньше. Она проводила его в палату, где лежал майор. Инспектор спросил, есть ли перемены к лучшему в его состоянии.

Сестра сообщила:

— Он все время беспокойный, и врачи боятся лихорадки. Если повысится температура, значит, началось заражение. Ему нужно спать, а он все время пытается вспомнить, что с ним случилось. — Помолчав, она дипломатично добавила: — Возможно, будет лучше, если священник ненадолго выйдет. Тогда у пациента будет меньше поводов говорить.

Когда Ратлидж вошел в палату, Рассел в самом деле дремал. Моррисона на месте не было, поэтому Ратлидж сел на пустой стул у постели.

Он сам накануне уехал из «Берега» в начале третьего ночи. Он никого не видел и не слышал выстрелов. По словам Моррисона, майор вышел из дома священника в начале второго. Где он был между половиной второго и половиной третьего? Или, если взглянуть на задачу с другой стороны, кто поджидал Рассела на дороге — или на болоте? Была ли встреча назначена заранее или произошла случайно?

Кто приходил в дом ночью, кто держал двери на террасу незапертыми, чтобы легче можно было добраться до оружия в кабинете? Кто стоял у пристани и смотрел на другой берег реки, словно владелец всего, что он видел?

Ратлидж знал только о том, что по ночам часто совершали вылазки за границу фарнэмские контрабандисты.

Хотя они не терпели никакого вмешательства в свои дела, казалось маловероятным, чтобы они подкарауливали майора Рассела на болоте.

Возможно, у Тимоти Джессапа имеются свои причины заботиться о том, чтобы «Берег» и дальше стоял без хозяев. Разве он не спрашивал, не хочет ли Ратлидж купить усадьбу? В самую первую встречу, когда Ратлидж приезжал в Фарнэм вместе с Франс…

Может быть, настало время выяснить, кому достанется «Берег», если в живых не останется ни одного Рассела. Неожиданно Ратлидж осознал, что ему очень мало известно об отце майора, которого убили на войне с бурами. Синтия Фаррадей была его дальней родственницей. Кто еще состоит с ним в родстве? Уж точно не Джессап. Правда, на свете случаются вещи и более странные. Иногда в юности мужчины совершают необдуманные поступки — достаточно вспомнить отца Джастина Фаулера, — о которых потом предпочитают не вспоминать.

Ратлидж подумал, что доктор Уэйд прав. Майор словно заговоренный. Военная рана, падение с мотоцикла, а теперь выстрел. А его как будто ничто не берет!

Хэмиш сказал: «От петли-то он не уйдет».

«Сначала мы должны доказать, что он убил Фаулера».

Вдруг он понял, что майор проснулся и широко раскрытыми глазами смотрит на него. Ратлидж даже испугался, что ответил Хэмишу вслух, не подумав.

Рассел спросил:

— Вы уже вернулись — или никуда не уходили?

— Я ездил на работу. Где Моррисон?

— Пошел в столовую выпить чаю.

— Ну и ладно. Вы как, можете говорить?

— Да не особенно.

— Если бы вас убили на войне, кому бы достался «Берег»?

— Я написал завещание, по которому «Берег» отходил моей жене. После ее смерти я изменил завещание. Теперь все остается Синтии. А что?

— У вас есть другие родственники?

— Не знаю. Своего отца я почти не помню, с его родней мы не знались. Когда я был маленьким, к нам приезжала бабушка. Она мне читала, и я запомнил ее голос, но не лицо.