Анатолий Ромов - В чужих не стрелять

6

Сомнение было не только в том, что так понравившиеся ему Субботин и Вологдин все-таки что-то от него скрывали, но и в некоторых частностях. Утром он подытожил эти частности на бумаге. Встав в восемь, Пластов принял ванну, позавтракал, сел за стол и написал в блокноте: "Субботин - Вологдин - генераторы УМО - Ступак - выяснить подоплеку?" Помедлил, подчеркнул фамилию "Субботин" и дописал еще одно слово: "облегчение?". Попытался еще раз вспомнить вчерашний разговор до последнего слова. Дело было именно в облегчении, которое испытал Субботин и, кажется, Вологдин, когда оба узнали, что о генераторах УМО Пластову рассказал Ступак. А когда они насторожились? Насторожились они после слова "генератор". Почему же то, что о генераторах ему сообщил Ступак, их так успокоило? Ведь, по словам Субботина, генераторы УМО - примитивные конструкции, не представляющие интереса? Да, без всякого сомнения, если он решится взяться за дело Глебова, надо будет прежде всего выяснить, что за всем этим скрывается, разобраться в тонкостях.

Только он подумал, что сделать это нужно впрямую, спросив о генераторах УМО самого Глебова, как раздался звонок. Открыв входную дверь, увидел девушку лет двадцати. Одета в отлично сшитый костюм "тальер" с модной низкой застежкой и большим воротником. Увидев Пластова, девушка растерянно улыбнулась.

- Ради бога, не сердитесь за этот неожиданный визит. Поверьте, у меня чрезвычайные обстоятельства. Меня зовут Елизавета Николаевна Глебова. Вы господин Пластов?

- Совершенно верно, я Пластов. Проходите, Елизавета Николаевна.

Подождав, пока девушка сядет в кабинете, спросил:

- Насколько я понимаю, вы дочь Николая Николаевича Глебова?

Вдруг, уткнувшись лицом в ладони, девушка разрыдалась. Плач этот был почти беззвучен, только вздрагивали плечи. Пластов попытался успокоить ее.

- Елизавета Николаевна, перестаньте, прошу вас... Подождите, я дам вам воды...

Пригнулся и услышал:

- Н-не нужно... воды... п-пожалуйста... Арсений Дмитриевич... Морщась, вдруг стала снимать с безымянного пальца кольцо. Он глянул мельком: перстень дорогой, старинной работы, с четырьмя крупными бриллиантами чистой воды.

- Что вы делаете?

- Вот, возьмите... Оно ваше... - Не глядя на него, она положила кольцо на край стола. - Только спасите папу. Ну пожалуйста... - Ее лицо кривилось, она судорожно дышала.

- Сейчас же наденьте кольцо... Вы с ума сошли! Елизавета Николаевна, слышите? Я очень прошу, наденьте, иначе я не буду с вами разговаривать!

Всхлипывая, она судорожно надела кольцо на палец. Сказала, глядя в пространство:

- Все равно это к-кольцо в-ваше...

Он попытался говорить спокойно, это было трудно, в конце концов не каждый день видишь таких красавиц.

- Откуда вы узнали обо мне?

- Владимир Иванович Тиргин... Мне сказал... Что с папой кончено... Он разорен... Поймите, я не боюсь бедности... Я всегда найду себе работу... Но отец и мама... Особенно если будет суд... Они не выдержат... Это конец, вы понимаете, конец! - Она опять зашлась слезами.

"Тиргин, - подумал Пластов. - Нет, с ним обязательно нужно поговорить".

- Пока еще ничего неизвестно, Елизавета Николаевна.

- Все известно... Все... Если дойдет до процесса, это каторга. Но только... Только я просто не понимаю, что происходит... Все вокруг уверены, что завод поджег папа... Но ведь ему не нужны деньги, ему нужно совсем другое... - Она закрыла лицо руками, замотала головой. Он дал ей воды, она стала пить, расплескивая воду.

- Успокойтесь. Вы сказали - все уверены, что завод поджег ваш отец. Кто эти "все"?

Девушка поставила стакан на стол, все еще глядя куда-то за плечо Пластова.

- Ну все. Рабочие. Сотрудники. Страховое общество.

- Страховое общество можно понять.

- Трояновского тоже можно понять? Он ведь считался другом семьи, много лет приходил к нам, а теперь? Теперь отказывается даже брать дело! Трус! - Губы Лизы крепко сжались, глаза потемнели.

- Скажем лучше так: не трус, а расчетливый человек.

- Никакой он не расчетливый человек, а мерзавец и трус. Но когда я узнала, что так считает и Всеволод Вениаминович...

- Всеволод Вениаминович - это кто?

- Гервер, наш директор-распорядитель. Он порядочный человек, но... Лиза скомкала платок. - Просто я ничего не понимаю. Он тоже считает, что завод сгорел не без ведома папы.

Гервер - тот, кому верит Глебов. Сейчас он узнает и о других, надо проверить свои впечатления.

- А остальные сотрудники вашего отца? Скажем, Ступак?

- Ступак? - Лиза помедлила. - Нет, Федор Илларионович верит отцу.