Эдуард Ростовцев - Завещание профессора Яворского

- Надежда Семеновна знала о ваших отношениях с Толиком?

- Догадывалась.

- А Новицкий?

Лариса вспыхнула, да так, что запылали уши.

- Нет... То есть, возможно, знал... догадывался. Но с некоторых пор он избегал в разговорах со мной таких тем.

- Почему?

Она не ответила, отстранилась, опустила голову, и ее лицо снова накрыла волна рыжеватых волос.

"Ах вот в чем дело! - подумала Галина. - Как я раньше не поняла. Еще на автостоянке, не удержи ее Чижевская, она бы бросилась в драку, стала бы под нож. И не из любви к острым ощущениям, а потому, что Новицкому, ее Паше, угрожала опасность. И сейчас решила пожертвовать собой, лишь бы отвести от него беду..."

И, если до этой минуты у нее еще оставалось предубеждение к девушке, то сейчас оно исчезло, словно испарилось. Захотелось обнять ее крепкие плечи, по-дружески встряхнуть, сказать, что нечего тревожиться, переживать - все должно обойтись для ее Паши. Но тут же вспомнила Толика Зимовца и невольно отстранилась от Ларисы...

- Вечером 28-го у Толика при себе была книга "Медицинский Канон" Авиценны из вашей библиотеки.

- Книга? - переспросила Лариса, видимо, для того, чтобы выиграть время, сообразить, как и что ответить. - При чем тут книга?

- Не знаю, поэтому спрашиваю.

- У папы было больше семи тысяч книг, я не могу помнить все! раздраженно сказала девушка.

- Это ценная книга. В свое время Толик одел ее в кожаный переплет, это был его подарок Матвею Петровичу, - не отступала Галина.

- Может быть. Не знаю!

Она насупилась и Галина решила не настаивать - иначе у них не получится откровенный разговор.

Они подошли к ее дому, и Лариса подчеркнуто церемонно пропустила Галину вперед.

- Прошу вас.

Квартира была большой - пять просторных комнат, не считая холла, подсобных помещений, кухни; богатой - узорчатый паркет, лепные потолки, хрустальные люстры, ковры; ухоженной - все сверкало безукоризненной чистотой, в полированные поверхности сервантов, шкафов можно было смотреться, как в зеркала, а на ворсистые, причесанные подушки дивана, кресел даже неловко было садиться. Год назад, когда Галина пришла сюда впервые, это не бросалось в глаза, возможно потому, что во всех комнатах стояли высокие, под потолок, стеллажи с книгами и не было столько ковров, хрусталя. Теперь же не было стеллажей, а те немногие книги, что ровными шпалерами, подобранными по размерам и цветам переплетов, жались друг к другу за стеклами стилизованных под старину шкафов и полок, принужденно соседствуя с чайными сервизами, коллекциями вино-водочных бутылок, морских раковин, принадлежали скорее к комнатному интерьеру, чем к библиотеке. Только в кабинете покойного профессора все осталось, как прежде: заваленные книгами стеллажи, шкафы, старомодное потертое кресло, жестковатый диван, портреты Пирогова и Павлова, бюст Гиппократа, массивный письменный стол, чернильный прибор из потемневшей бронзы с дарственной надписью какого-то благодарного пациента.

В доме никого не было, и Лариса провела Галину по всем комнатам, хотя та не просила об этом, показала даже ванную, выложенную цветным кафелем, кухню с навесными шкафчиками, газовой плитой, холодильником, посудомойкой и дверью, выходящей на внутренний балкон. Сказала с усмешкой:

- Вот как живут простые советские медики!

- Ваш отец был большим ученым, замечательным врачом и то, что ему предоставлялось, было заслуженно, - сочла нужным заметить Галина.

- Отец довольствовался кабинетом: там работал, там же спал. И я поначалу спала рядом - в холле, потому что боялась пустых комнат.

- Потом привыкли?

- Привыкла: стала ездить по ним на велосипеде - Паша надоумил.

- Сейчас не ездите?

- Смеетесь? Сейчас надо снимать туфли в прихожей, а еще лучше на лестничной площадке, чтобы не затоптать паркет, ковры... Нет, нет, не снимайте! Видите, я тоже не сняла. Сегодня можно позволить такую вольность.

- Надежда Семеновна не будет к нам в претензии?

- За порядком у нас следит тетя Аня. Но сейчас ей не до поучений...

В столовой Лариса открыла бар, взяла две непочатые красиво оформленные бутылки: с коньком и виски. Галина укоризненно посмотрела на нее.

- Считайте, что это начало переворота, - без тени усмешки сказала Лариса. - Мачеха держит их для демонстрации гостям: не угощает, только показывает. А мы их пустим по прямому назначению: что не выпьем дворнику, газовщику отдадим. Они дяденьки пьющие, пусть отведают заморских зелий... Не беспокойтесь, всю ответственность беру на себя.