Лиз Ригби - Полное затмение

С неожиданной скоростью Хегарти повел их в темноту, петляя между машинами одному ему хорошо известной тропинкой. Идущие следом Ломакс и Курт ударялись о бамперы и крылья машин. Курт чертыхался про себя. Все вокруг выглядело дешево: расположение клуба, крошащиеся стены, случайное освещение. Вероятно, клуб окажется запущенной забегаловкой. Скорее всего это место, где престарелые бизнесмены таращатся на голых красоток, прежде чем отправиться домой к женам. Ломакс ощутил укол жалости по отношению к Джулии.

Они уже достигли входа. Ломакс бросил взгляд на темные окна и неприветливую дверь и снова вспомнил загородный клуб. Однако все, что имело отношение к Льюису, могло помочь Джулии. За этим неказистым фасадом, возможно, скрывается истинный Льюис.

Хегарти позвонил. Пока они ждали, он откашлялся. Ни вывески, ни неоновых огней — ничего, что указывало бы на название клуба или вообще на его наличие за этой дверью. Как он называется? Упоминал ли Хегарти его название?

Дверь открыл человек в смокинге.

Метрдотель. От удивления Ломакс отпрянул назад и споткнулся о невидимый порог. Мужчина поздоровался с Хегарти и окинул холодным взглядом Курта и Ломакса. На лице Курта появилась победная улыбка, он выпятил подбородок навстречу человеку в смокинге, открыл было рот, чтобы заговорить, но Хегарти оказался проворнее. Он оттащил метрдотеля в сторонку и что-то прошептал ему на ухо.

Пока они ждали, Ломакс обнаружил, что ритмически разминает икроножную мышцу. Изнутри слышалась музыка, причем играл оркестр. Ломакс не узнал мелодию, но она ему понравилась. Он ощутил голод и тут же почуял запах еды, и хорошей еды — запах просачивался сквозь открытую дверь.

Наконец перешептывания завершились и им позволили войти. Хегарти шел впереди. Прихожая, слишком узкая, чтобы идти рядом, неожиданно завершалась широкой лестницей. Лестница слегка поворачивала. Ступеньки светились, когда на них наступали. Музыка стала слышнее, диапазон и глубина звука заставляли предположить, что играет живой оркестр. Ломакс ощутил подъем. Казалось, сердце его застучало в ритме музыки, а Хегарти перед ним даже движется под эту музыку.

Они остановились на вершине лестницы.

Ресторан оказался не слишком большим, но шумным. С одной стороны на платформе толпились фраки — оркестр. Ломакс насчитал около пятнадцати музыкантов. Музыка словно поднималась вверх и окутывала зал. Это было очень красиво. Воздух, словно дыхание, наполняли звуки. Нежно раскачивались люстры. Свет от них слабо падал вниз, оставляя стены в тени, так что Ломакс не сразу различил фигуры обедающих. Люди обедали под музыку. Некоторые уже завершили трапезу и сидели, откинувшись, с сигаретой во рту. Дым поднимался вверх и вился вокруг люстр.

Неожиданно перед ними возник метрдотель. Он показал рукой на столик, и они начали пробираться к нему. Метрдотель и Хегарти о чем-то тихо посовещались, и метрдотель удалился.

— Николас здесь главный, — зачем-то объяснил Хегарти.

Николас издали обозревал зал. Он сидел за пустым столом и общался со своим персоналом томными знаками. Поднятый палец или бровь — это все, что он позволял себе, оставаясь неподвижным.

— Замечательное место, — сказал Курт.

Хегарти кивнул.

— За исключением одного, — добавил Курт. — Здесь курят. Хотя это и запрещено городскими властями.

Хегарти изучал свои запонки.

— Наверное, — сказал он наконец.

Хегарти сообщил им, что заказал ужин. Выбор блюд здесь невелик, и он всегда придерживается советов Николаса.

Ломакс бросил взгляд на прочих посетителей. Маленькие столики почти везде занимали пары. Оркестр мешал вести разговоры.

— Вам нравится? — спросил его Хегарти. Он впервые обратился к Ломаксу.

— Нравится, — отвечал Ломакс.

Хегарти вытащил из кармана расческу и принялся приглаживать волосы набок. Он делал это тщательно, высоко подняв локти. За последние двадцать минут Хегарти уже второй раз брался за расческу. Все это выглядело весьма комично, особенно учитывая, что Хегарти был почти лыс.

Перед ними расстелили белоснежную скатерть и уставили ее блюдами.

— Угощайтесь, джентльмены, — предложил Хегарти.

Еда была хороша. Они наблюдали, как взлетают локти оркестрантов, а черные спины колышутся в такт мелодии. Музыка достигла крещендо, когда они завершили трапезу. Голова Ломакса была занята музыкой, и он не мог думать ни о чем другом. Наконец все стихло. Из темных ниш послышались бурные аплодисменты. Оркестранты поклонились. Дирижер — даже дважды. Оркестранты в беспорядке начали покидать платформу, а их место занял пианист.