Андрей Остальский - Жена нелегала

— Карл, — негромко позвала Джули.

Он повернул к ней голову, смотрел теперь прямо ей в глаза, а чашку как будто по-прежнему не видел.

— Слушай, — сказал он. — Я это сделал.

Сделал что? Сердце Джули дрогнуло. Непонятно о чем речь, но ясно, что-то тревожное. Опасность.

— Что — это? Что ты сделал?

— Как что? — Карл вдруг хихикнул каким-то не своим, высоким голосом. — Сделал то, что ты меня просила сделать…

— Я тебя просила?

— Ну ты даешь… Ты меня просила совершить самоубийство самым оригинальным способом на свете… А что? Ты свою попытку использовала. Попробовала. У тебя не получилось. Теперь моя очередь. Все правильно.

— То есть ты хочешь сказать, что ты… Нет, не может быть, ты меня разыгрываешь!

— Да, самое время и место для розыгрышей. И главное — тема! То, что надо! Весело, жуть!

И снова хихикнул.

— Ты… правда? Нет, не могу поверить… Я понимаю, что это не может быть розыгрышем. Но и правдой это никак быть не может. Наверно, тебе твои начальники приказали меня обмануть, чтобы я, дура, успокоилась и заткнулась и не мешала тебе выполнять твою высокую миссию! — Джули сама не заметила, как разозлилась. — Тише, тише, Шанталь разбудишь, — зашипел на нее Карл. — Ну не хочешь, не верь. У меня все равно нет возможности представить тебе доказательства. Пока нет. Но не так долго, я думаю, ждать осталось…

— Не пугай меня, по-моему, это очень жестоко… Скажи правду! Ты же сам объяснял мне, что это совершенно невозможно! И я поняла, согласилась. С этой работы не уходят… И вообще, ты же, кажется, военный, офицер, как я понимаю… Это будет расценено как дезертирство.

— Во-во. Второй тоже так сказал. Слово в слово. Может, вы с ним сговорились? Признавайся: не заезжал он к тебе чайку попить?

Тут Карл наконец вспомнил про свой чай, забрал у нее чашку, стал жадно пить.

— Обезвоживание от этих таблеток, черт бы их подрал, — сказал он. — Налей еще чашечку Но это должна быть последняя, а то еще нефрит заработаю…

— Сейчас я тебе омлет сделаю.

Приготовление испанского омлета — с копченой ветчиной, чоризо, луком и овощами — требовало довольно большой концентрации внимания. Поэтому она теперь стояла спиной к Карлу, который медленно, с удовольствием потягивал чай.

— Я требовал встречи с Первым. Они предложили приехать в Москву. Я сказал: нет. Потому что оттуда, ясное дело, они бы меня уже не выпустили. Первый и раньше-то почти не ездил, а сейчас, со всеми его болезнями, этого практически никогда не бывает. Но я почему-то думал, он для меня сделает исключение. Потому что на меня рассчитывает в одном большом деле. Я бы сказал: слишком большом. Мне казалось, я ему позарез необходим. Но нет. Примчался Второй. Нервный. Чего-то опасался очень. Говорил загадками. Намеками.

— А разве это не обычный ваш стиль? — спросила, взбивая омлет, Джули.

— Эти были… нехорошие. Я так понял: Первый настолько болен, что все может быть. Например, то, самое большое задание, с которым он так носится, не обязательно Политбюро санкционировано. Может быть, оно и вовсе его личная импровизация, частная инициатива… Но я не знаю даже, правильно ли я Второго понял, он же целый час экивоками говорил. Притчи про царя Эдипа рассказывал… Как тот сфинкса победил, но это не помогло ничему. Все равно его боги прокляли… Черт знает, что такое… Но я даже переспросить его нормально не мог. Ведь по идее Второй не в курсе. Насчет большого задания. Я не имею права это с ним обсуждать!

— Как вы живете в этом зыбком мире, я вообще не понимаю, — сказала Джули.

— Сам иногда не понимаю… все же вот какой вывод сделал: я могу вляпаться в игру, в которую играть нельзя. Выбор невозможный.

— Как у Кончиса?

— Вот именно.

— Неужели тоже — убийство?

— Ну не буквально… Никто не требует, чтобы я кого-то прикладом насмерть забивал… или даже стрелял в кого-то… но если я запушу цепь событий, в результате которых… Нет, больше я ничего тебе не скажу.

— Не надо, не говори больше ни слова! Не хочу ничего знать.

— Слушал-слушал я эти притчи, а потом мне надоело, взял его и огорошил! Он долго смотрел на меня, как будто это была идиотская шутка. Потом наконец поверил. Стал вопросы задавать: почему и зачем? И как такое возможно.

— И что ты сказал?

— Я прикрылся тобой. Но ведь это же святая правда — что ты меня из дома выгнала! Я сказал: я без этой семьи жить не могу. В Россию они не поедут. Работать со мной Джули категорически отказывается. Что мне остается? Я подаю в отставку! Торжественно обещаю, что никаких секретов никому не выдам. К противнику не перейду Я не предатель. Но Второй тут же сказал: ну, дезертир. Невелика разница… Ты же на действительной военной службе состоишь. И пытаешься бросить свой боевой пост.