Элли Гриффитс: Камень Януса

Машина ехала среди нависающих над дорогой деревьев, по обочинам обильно рос бутень. Но Рут знала: еще мгновение и деревья закончатся. Перед ней словно по мановению волшебной палочки откроется море. Ее не переставал восхищать момент, когда горизонт раздвигается, будто до бесконечности, голубое переходит в белое, а затем в золотистое. Она поехала быстрее и, когда оказалась у стоянки автофургонов, где начиналась дорога к ее дому, остановилась и вышла из автомобиля, позволяя легкому морскому ветерку откинуть назад волосы.

Впереди раскинулись песчаные дюны, принявшие под порывами ветра самые причудливые очертания. Прилив закончился, и море было едва заметно — синяя полоска на фоне серого песка. Высоко в небе кричали чайки, вдали беззвучно проплывал трепетно-красный парус серфингиста.

Внезапно Рут согнулась, и ее стошнило.

Замок Норидж, этот средневековый торт, украшенный викторианским слоем мороженого, теперь превращен в музей. Нельсон несколько раз бывал в нем с дочерями. Им понравились башни во внутреннем дворе, и он вспомнил, что Лоре особенно пришлась по душе коллекция чайников. Он много лет сюда не приходил и, когда поднимался с женой Мишель по извилистой, освещенной и украшенной геральдическими панно дорожке, опасался самого худшего. Страхи оправдались: их встретили одетые как служанки девицы. В приглашении ничего не говорилось о маскарадных костюмах. Девицы были в платьях с глубоким вырезом, отдаленно напоминавшие средневековые, и в игривых чепчиках с оборками. Они предлагали подносы с шампанским. Нельсон выбрал самый полный бокал, что не укрылось от внимания Мишель.

— Конечно, меньше взять не мог, — заметила она, взяв стакан с апельсиновым соком.

— Без спиртного мне этот вечер не пережить, — произнес он, когда они приближались к массивным деревянным дверям. — Ты же меня не предупредила, что здесь будет маскарад.

— Никакого маскарада нет.

Мишель была в очень коротком серебристом платье, не похожем на средневековое. Нельсону пришло в голову, что оно бы только выиграло, если бы на него потратили чуть больше материи — снабдили шлейфом или кринолином. Но он вынужден был признать, что жена выглядела очень привлекательно.

Супруги оказались в круглом вестибюле, где им снова предложили шампанское. Кто-то играл на лютне, но самое ужасное — там оказался шут. Нельсон попятился.

— Иди вперед. — Мишель толкнула его в спину.

— Там мужчина в трико.

— Ну и что? Не убьет же он тебя.

Нельсон, не сводя глаз с шута, осторожно вступил в помещение. И не заметил другую опасность, которая грозила с противоположной стороны.

— Гарри! И вы, прелестная миссис Нельсон!

Это был Уитклифф, в смокинге, рубашке с открытым воротом и с повязанным на шею белым шарфом. Свой наряд он, видимо, считал стильным. Мерзкое зрелище.

— Привет, Джерри, — ответила Мишель.

Уитклифф поцеловал ей руку. Шут с готовностью подскочил и брякнул колокольчиками.

— Вы мне не сказали, что люди здесь будут так чудно одеты, — покачал головой Нельсон.

— Средневековая тема, — успокаивающе отозвался Уитклифф. — Эдвард прекрасно справляется с подобным.

— Эдвард?

— Эдвард Спенс, — уточнил шеф. — Я тебе говорил: спонсор сегодняшнего вечера — Спенс и компания.

— Ах да, строители.

— Строительные подрядчики, — раздался за его спиной голос.

Нельсон обернулся и увидел мужчину приятной наружности примерно одного с ним возраста в безукоризненном вечернем костюме. Никаких белых шарфов и открытых воротов — только белая рубашка и черный галстук, оттеняющие загорелую кожу и густые черные волосы. Нельсону он сразу не понравился.

— Эдвард! — воскликнул Уитклифф. — Это Эдвард Спенс, наш хозяин. А это старший инспектор Гарри Нельсон и его прелестная жена Мишель.

Эдвард Спенс окинул женщину восхищенным взглядом.

— Никогда бы не подумал, что у полицейских такие красивые жены, Джерри.

— Одна из привилегий нашей работы, — натянуто отозвался Нельсон.

Холостяк Уитклифф (что вызывало множество пересудов) промолчал. А Мишель, привыкшая к восхищению мужчин, расцвела и широко улыбнулась.

— Нельсон, так вы тот самый коп, который участвовал в расследовании солтмаршского дела? — спросил Эдвард Спенс.

— Да. — Он не любил говорить о работе и раздражался, если его называли копом.

— Какая ужасная история.

— Да.

— Слава Богу, все разрешилось. — Спенс приятельски похлопал его по спине.

А еще надо благодарить Рут Гэллоуэй, подумал Нельсон. Но она предпочитала, чтобы об ее участии говорили как можно меньше.