Элли Гриффитс - Камень Януса

— Мне тоже нравится уединение, — сказал он, глядя на отступающий прилив. Над морем низко летали и ныряли к волнам чайки, в вечернем воздухе слабо разносились детские крики.

Рут с любопытством посмотрела на Макса. Она поняла, что хотел сказать археолог: иногда уединение и великолепие Солтмарша доставляли ей почти сексуальное наслаждение. Но она не ожидала, что и Макс испытает то же чувство. Ведь сам он из Брайтона с его игрушечным побережьем, не похожим на эту пустынную красоту. Но тут же напомнила себе, что вырос-то Макс в Норфолке.

Они подошли к еще незажженному костру — очень темному на фоне белого песка. Катбад в белом друидском наряде и пурпурном плаще наблюдал, как складывают дрова. Но, завидев Рут, распростер ей навстречу руки.

— Рут! — Они обнялись, и его борода уколола ей щеку.

— Катбад, это мой приятель Макс.

— Добро пожаловать.

Катбад, подобно викарию, взял руку гостя в свои ладони. В белом наряде он напоминал священника, приветствующего у ворот церкви прихожан. Сам он, конечно, сказал бы, что Солтмарш и есть храм — священная земля. Человек поклонялся ей сотни и тысячи лет: в бронзовом веке люди строили круги из камня или дерева, в железном — хоронили ближних и богатства на границе, где море встречается с сушей. В прошлом году Рут нашла одно из таких захоронений.

— Рад нашей встрече, — произнес Макс. — Прекрасное место.

Катбад пристально посмотрел на него:

— Да, пороговая зона. Мост между жизнью и смертью.

— Эрик Андерсен, 1998 год, — вспомнил Макс. — Мне нравится его книга. В студенческие годы я считая Андерсена своим кумиром.

— Вы знали Эрика? — не удержавшись, воскликнула Рут.

— Ни разу с ним не встречался, но прочитал почти все, что он написал. Никто лучше не понимал доисторическую эпоху, чем он.

— Удивительный человек, — кивнул Катбад. — Рут была с ним очень близка.

— Неужели? — Макс повернулся к ней.

— Он меня учил, — сдержанно ответила она. Рут было все еще тяжело говорить об Эрике.

— Его любимая студентка, — несколько вызывающе прокомментировал Катбад.

— Я бы так не сказала.

— Жаль, что не был с ним знаком, — заметил Макс.

— Мы тут принесли кое-что из спиртного, — произнесла Рут, желая оставить тему жизни и смерти.

— Замечательно, — кивнул Катбад. — Боги требуют возлияний. Напитками у нас ведает Фрейя.

Фрейя оказалась худощавой блондинкой. Она забрала у них бутылки, спрятала, а взамен предложила пунш из медного котелка. Когда они отошли в сторону, Рут подозрительно понюхала содержимое пластиковой чашки.

— Это что, аккумуляторная кислота?

— Вы же сказали, что Катбад работает на химическом отделении.

— Раньше он был археологом.

— И таким образом познакомился с Эриком?

— Да. Эрик был его наставником в университете. А затем они встретились на раскопках магического круга. Я же вам, кажется, рассказывала? Катбад был среди друидов, которые протестовали против переноса столбов в музей.

— Их можно понять, — медленно проговорил Макс, оглядывая просторы песка и, наверное, представляя, как выглядел на фоне неба круг из деревянных кольев.

А Рут вообразила это так живо, что удивилась, почему картина не материализовалась у нее перед глазами: круг и в середине на коленях Эрик, возглашающий песнь о сохранении магического дерева.

— Эрик сочувствовал друидам, но море подбиралось все ближе и ближе. Оно в конце концов уничтожило бы реликвию.

Макс улыбнулся:

— Уничтожило или изменило?

У Рут в голове мелькнула мысль о латинском изречении на арочном входе в дом на Вулмаркет-стрит: «Все меняется, ничего не исчезает». Она поежилась, словно ее плеча коснулась ледяная рука.

— Вы, я смотрю, большой почитатель Эрика.

Эрик верил в цикл перемен — распада и возрождения. Возродился ли он сам? Иногда Рут казалось невероятным, чтобы его энергичный дух умер вместе с телом. Наверняка где-то в мире родился голубоглазый ребенок, в котором Эрик обрел вторую жизнь. Или в духе воды, или в животном — тюлене либо песце с лоснящимся мехом.

Костер был сложен, и когда свет дня померк, Катбад и остальные друиды соединили руки, образовав круг, заговорили речитативом и запели. К ним присоединились дети. Они, смеясь, в возбуждении вбегали в центр и снова выбегали из круга. Макс, Рут и другие гости стояли рядом и наблюдали, разрываясь между стремлением к самоосмыслению и интересом к происходящему. В этом зрелище есть что-то величественное, подумала Рут: крохотные черные фигурки на фоне неба и высокий костер в сопровождении тихого плеска волн.