Дастин Томасон - 21.12

Но Лос-Анджелес и в этом ряду стоял особняком. «Болезнь Тэйн» затронула здесь буквально каждого, и для многих оставаться в нем было невозможно, даже если бы город вновь стал совершенно безопасным местом.

Не добрался до дома и самый известный теперь в мире доктор. Стэнтон возглавлял интернациональную группу ученых, которые поселились в палаточном городке, устроенном министерством здравоохранения Гватемалы рядом с развалинами Кануатабы. Уже через два дня после того, как он вынес из джунглей Чель и взятые на месте образцы, а потом на джипе добрался до ближайшего телефона, Стэнтон вернулся туда вместе с представителями медицинских властей Гватемалы. И с тех пор уже не покидал джунглей.

Из деревьев, окружавших усыпальницу правителя, Стэнтон и его коллеги вырабатывали сыворотку, которая излечивала «болезнь Тэйн» при условии, что ее успевали применить в течение трех дней после заражения. Древние жители Кануатабы довели посадки буков почти до полного уничтожения, но после того, как они покинули город, деревья возродились к жизни.

Почему буки росли исключительно рядом с погребальной пирамидой, оставалось загадкой. Живые организмы часто ускоряют взаимную эволюцию, сосуществуя вместе, пусть даже по сути своей они враждебны друг другу. Микробы становятся только вредоноснее от воздействия антибиотиков. Многие поколения мышей учились у самих змей, как избегать встречи с ними, а пресмыкающиеся, в свою очередь, становились все более изобретательными при охоте на добычу. Некоторые ученые высказали предположение, что прионы и деревья, находясь рядом в течение столетий, тоже претерпели совместную эволюцию, делаясь все сильнее и сильнее до того дня, когда Волси вскрыл захоронение. В своей обычной погоне за хлесткими определениями телевизионные обозреватели сразу же окрестили это явление «эволюционной гонкой вооружений».

Но верующие, конечно же, называли это Судьбой.

Однако сам Стэнтон, убедив научное сообщество, в честь кого следует назвать то, что прежде проходило под аббревиатурой ФСБ, перестал искать определения для всего остального, что случилось в последнее время.

После одного из особенно напряженных рабочих дней в конце июня он на своем ломаном испанском раздал указания дежурной бригаде медиков, состоявшей в основном из гватемальцев, и отправился в палатку. В мокрой от проливного дождя одежде, с комьями грязи, налипшими на башмаки, он прошел мимо сдвоенной пирамиды и дворца Ягуара Имикса. Жизнь в джунглях давалась ему нелегко. Он очень скучал по океану, но все же постепенно привык и к жаре, и к влажности, а после долгих часов работы вознаграждал себя бутылочкой холодного пива.

Переодевшись в сухое, Стэнтон прошел в жилой отсек палатки и застал там горячий спор историков с археологами о том, какими методами лучше всего вскрывать древние захоронения. Откупорив бутылку мексиканского светлого пива, он достал свой портативный компьютер и подключился к Интернету через канал спутниковой связи.

У него накопились сотни входящих сообщений, которые он сначала бегло пролистал. Первым прочитал свежее послание от Монстра. До того момента, когда Монстр и его «Электрическая леди» собрали своих расползшихся по всему променаду двухголовых гадов и «Шоу чудес» возобновило представления, пара счастливо обитала под крышей дома Стэнтона. Опустив курсор чуть ниже, Стэнтон открыл новое электронное письмо от Нины с вложением в виде фотографии Догмы на палубе «Плана А» где-то посреди Мексиканского залива. Ее тоже постоянно атаковали репортеры с просьбами об интервью, но она едва ли вообще сходила на берег. Нина только посмеивалась над журналистами, заявляя, что у нее есть занятия поинтереснее, чем делать героя из бывшего мужа. Но каждую неделю присылала снимок из тех мест, где в конкретный момент они с Догмой находились.

— Как, я снова застаю тебя за компьютером? Ты разве ничего не слышал? От современных технологий все зло. Но от них нас избавит теперь нулевая волна времени и все такое…

Стэнтон обернулся, услышав звуки ласкающего слух английского акцента. Алан Дэвис снял с себя охотничью куртку и аккуратно повесил ее на спинку стула. Он обращался с этим предметом одежды, как с музейным экспонатом, словно именно в этой куртке Стэнли нашел в Африке пропавшего Ливингстона. Его белая сорочка насквозь пропиталась потом. Жители Лондона плохо переносят высокую влажность — это была теперь его дежурная шутка для Стэнтона.