Энн Перри - Казнь на Вестминстерском мосту

— Вам что-нибудь известно о миссис Ройс, сэр?

— Нет. Никогда с ней не встречался. Я бы не пустил к себе на порог никого из этих греховодников. Из-за них я потерял дочь, и с меня этого более чем достаточно. Но я слышал, как Элизабет рассказывала о ней, якобы она из благородных. — Он вздохнул. — Однако благородное происхождение, как мне кажется, не способно помочь женщине, если у нее нежная конституция и слабая воля. Женщинам требуется присмотр, сэр, их нужно оберегать от таких шарлатанов — от этих еретиков!

Питт не мог позволить себе сдаться.

— А есть кто-нибудь, кто мог бы рассказать мне о миссис Ройс? Она переписывалась с вашей дочерью? У них были общие друзья, кто-нибудь, кто живет здесь и продолжает исповедовать это специфическое вероучение?

— Если и есть, то я о них ничего не знаю, сэр, да и знать не хочу! Эмиссары дьявола, вот кто они, делают за него грязную работу!

— Это важно, мистер Форрестер.

А так ли уж это важно? И для кого по прошествии стольких лет? Для Питта, который хочет выяснить, почему все эти годы в Бедламе в больном мозгу Элси Дрейпер цвела лютая ненависть к Гарнету Ройсу? Но что изменится, если он это узнает?

Лицо Форрестера вдруг пошло пятнами. Он неловко переступил с ноги на ногу, его взгляд был прикован к инспектору.

— В общем, сэр…

— Да?

— Миссис Ройс действительно написала несколько писем Лиззи после ее отъезда. Мы не переслали их. Мы не знали, куда их отправлять, и поклялись, что больше никогда не упомянем Лиззи, как будто она умерла, что для нас на самом деле было правдой. Но так как письма были адресованы не нам, мы не посмели их уничтожить. Они все еще здесь, где-то в чулане.

— Вы позволите? — Питт задрожал от возбуждения; дикая надежда, как птица, вспорхнула в его душе. — Вы позволите взглянуть на них?

— Если вам так хочется… Но вы крайне обяжете меня, если не упомянете о них при моей жене. Вы будете читать их там, в чулане, — это мое условие. — Судя по виду, Форрестер сомневался, что имеет право ставить какие-либо условия полиции, однако он не собирался отказываться от своего решения и поэтому с вызовом посмотрел на Томаса.

— Конечно, — согласился тот. Он не хотел расстраивать хозяина дома. — Прошу вас, проводите меня.

Пятнадцать минут спустя Питт сидел скрючившись в крохотном, душном и холодном чулане под крышей рядом с тремя огромными сундуками и грудой коробок для шляп и зимней одежды. Перед ним на крышке одного из сундуков лежали шесть драгоценных писем, адресованных мисс Лиззи Форрестер и проштемпелеванных разными датами в период с двадцать восьмого апреля по второе июня тысяча восемьсот семьдесят первого года. Все письма была запечатаны и сохранили свой первозданный вид.

Питт осторожно подсунул кончик перочинного ножика под клапан первого конверта. Письмо было написано женским почерком, причем почерком молодой женщины, и, судя по неровным строчкам, в спешке, как будто писавшая опасалась, что ее в любой момент прервут.

19, Бетлиэм-роуд. 28 апреля 1871

Моя дорогая Лиззи,

Я испробовала что могла — и мольбы, и хитрости, — но все бесполезно, Гарнет непреклонен. Он даже отказывается выслушать меня. Каждый раз, когда я упоминаю о Церкви, он запрещает мне говорить. Трижды за последние три дня он запирал меня в моей комнате, требуя, чтобы я образумилась и оставила эту тему, забыла о ней навсегда.

Но как я могу? Где еще на земле я найду такую чистоту или истину? Я все прокручиваю и прокручиваю в голове то, что говорят Братья, и не нахожу в этом ничего порочного. Конечно, что-то из этого на первый взгляд кажется странным и далеким от всего, во что меня научили верить, но когда я рассматриваю это в свете того, что мне подсказывает сердце, все видится мне правильным и справедливым.

Надеюсь, мне удастся переломить его: он добрый и честный человек и желает мне только хорошего. За все годы, что мы с ним были обручены, а потам женаты, я убедилась, что он желает защищать и оберегать меня, ограждать от любого зла.

Молись за меня, Лиззи, молись, чтобы я нашла слова, способные смягчить его сердце, чтобы он разрешил мне вернуться к Церкви, где я разделила бы радость общения с Сестрами и получала бы наставления в духе истинного учения Спасителя всего человечества.

Следующее письмо было датировано неделей позже.

Дорогая Лиззи,

Даже не знаю, как начать! У нас с мужем случился ужасный скандал. Он категорически запретил мне ходить в Церковь и даже говорить в доме о Евангелии. Я не должна упоминать об учении и обо всем, что связано с Братьями, мне запрещено даже пытаться объяснить ему, откуда я знаю, что Церковь истинная и что именно вселяет в меня такую уверенность.