Владимир Рыбин - Убить перевертыша

- Двести! - восхищенно сказал рыжебородый парень, стоявший теперь рядом.

- Не знаю, не считал.

- Я знаю. Точно двести. Счастливчик.

Сергей прошелся вдоль длинного ряда раскрашенных игровых автоматов, борясь с желанием рискнуть еще раз. Неожиданный выигрыш снимал проблему лишних дорожных расходов, но с другой стороны... Как не подергать Бога за бороду, пока он добр?

Другой игровой автомат преспокойно проглотил четыре жетона. А потом... Потом и у него началось недержание. Сергей набил жетонами карман, а они все падали и падали, вызывая уже не радость, а беспокойство от нереальности происходящего.

- Как это у вас получается?!

Парень, бледный, как полотно, опять стоял рядом, с восхищением и страхом глядел на него.

- Повезло.

- Не-ет, так не бывает.

- Уметь надо.

Почему он так сказал, Сергей не смог бы объяснить. Скорей всего, проклюнулась мальчишечья бравада: знай наших! Но рыжебородый понял по-своему, и позднее Сергею пришлось убедиться, как рискованна легкомысленная болтовня в полумистическом игорном деле.

- Тяжелы карманы? не отставал парень. Давайте, я вам обменяю. Десять процентов.

Пиджак и в самом деле вызывающе обвис под тяжестью жетонов.

- Не жирно - десять-то?

- Пойдете обменивать, не поверят, что выигрыш. Ночь ведь, свидетелей нет. Только я один.

- Вы и подтвердите.

- Зачем я буду это делать, когда могу честно заработать десять процентов.

- Пять, - сказал Сергей, сообразив, что парень кругом прав.

- Девять.

Сошлись на семи. Отсчитав деньги, парень рассовал "счастливые" жетоны по карманам и принялся с воодушевлением возвращать их игровым автоматам. А Сергей пошел искать уютное местечко, чтобы уже с новым чувством ждать утра. И он нашел его в тихом кафе. Заказав пиво, устроился на жестком стульчике лицом к черному квадрату окна. Настроение у него теперь было совсем иным, чем час назад. Даже весело было от мысли о приключении, нежданно-негаданно занесшем его в знаменитый город Гамбург и осчастливившем приличным выигрышем. Да и те, кто следил за ним, теперь-то уж точно потеряют его на просторах германского фатерлянда. Так что можно будет преспокойно посмеяться над страхами Мурзина, перед отъездом прожужжавшего ему уши предупреждениями об опасностях. Даже если преследователи, в существование которых он не очень-то и верил, прищучат русского таксиста, то и тогда ничего не узнают, ибо сел Сергей не в тот поезд, на который покупал билет...

Видимо, он все-таки заснул на своем стульчике, потому что, когда открыл глаза, увидел, что окно перед ним не черное, а блекло-серое, рассветное. Напротив сидел знакомый рыжебородый парень и, не моргая, глядел на него.

- А, это ты! - потянулся Сергей. - Все проиграл?

Парень кивнул.

- Не горюй. Вся наша жизнь - игра, как сказал один знаменитый игрок.

- Как это вам удается? - спросил парень.

- Ну, это просто, - засмеялся Сергей. - Главное - не жадничать. Жадность - это порок нашего времени. И еще эгоизм. А когда ничего не хочешь, вот тогда оно и идет.

- Я вам дам пятьсот. За секрет.

- Секреты не продаются.

- Все продается.

Да, к сожалению, нынче многие так считают. Если, дескать, есть покупатели, то почему не продать? Все, что угодно. Даже Родину...

- Тысячу.

- Да нет никакого секрета.

- Есть, - с мистической уверенностью игрока заявил парень. - Я и раньше слышал о таких, как вы.

- Ну, мне пора, - сказал Сергей и встал.

Дойдя до двери, он оглянулся. Парень глядел ему вслед с таким пристальным вниманием, что становилось не по себе.

18

Клаус не был чьим-либо агентом. Он вообще не состоял ни в какой секретной службе. Не только потому, что давно уже был пенсионером. Его не устраивала ни одна господствующая идеология. Он не терпел англо-американской наглой уверенности, что мир, как орех, катится к их разинутому карману. Не понимал и германского капитал-патриотизма, живущего лишь сегодняшней сытостью. Советская интернационал-аморфная болтовня его раздражала, а копировавшая советскую ущербную идеологию политика бывшей ГДР вызывала жалость.

У него были свои представления о мире, о странах и народах, влекомых мощными течениями глобальных идеологий, сотворенных словно бы и не людьми, а каким-то внеземным разумом, равнодушным, отстраненным от всех. А может быть, и не разумом вовсе, а чем-то слепым, родственным силам природы. Иначе как понять главный закон - повторение, почти копирование. Если посмотреть в далекое прошлое, то и там, в самом низу, отыщется нечто чрезвычайно похожее на сегодняшнее.